Поворот калейдоскопа

Аня вернулась на кафедру, села у монитора и сидела до конца перемены, невидяще глядя на экран. Она понимала, что выбор уже сделан. Набраться бы сил и выстоять. От предчувствия неприятностей (Светочка сказала бы, что вангует беду) слабели ноги. Но у нее только один путь — она должна пройти его до конца. Что ждет ее в конце дороги, неизвестно.

Аня ходила по супермаркету, не в силах сосредоточиться и выбрать что-нибудь на ужин. Ей показалось, что в конце прохода у холодильников мелькнуло бежевое пальто Фила. Она покатила туда свою тележку, но удостоверилась, что ей привиделось. Есть не хотелось, готовить тем более. Она кинула в корзину упаковку красного перца и паприки (специи разжигают аппетит), выбрала что-то из отдела заморозки. На глаза попалась коробочка с дор блю, Аня усмехнулась. Завтра воскресенье, Герман пригласил ее на дегустацию сыров куда-то за город. Там, скорее всего, сломается машина, или найдется какая-нибудь другая причина остановиться в отеле или мотеле. Все к этому идет, не так ли?

Аня целую вечность поднималась по лестнице в общежитии, а оказалось, доплелась только до середины первого пролета. Там она села на ступеньку, пережидая головокружение… Сейчас она встанет и пойдет дальше. Хорошо, что никто не встретился по дороге. Вот студенты повеселились бы: Железная Анна с расфокусированным взглядом сидит, прислонившись к перилам. Мысли замедлились, Ане казалось, что она плывет по воздуху. Она почувствовала тепло и движение, приоткрыла глаза. Коридор двигался, щека ее касалась влажного от снега сукна бежевого пальто, и Аня хрипло сказала:

— Сильный мальчик.

… Тепло. Свет. Запах. Как же приятно пахнет. Лосьон после бритья, что-то еще? Нет, он всегда так пахнет, это просто его запах. Она вдыхала его, тогда, после субботника, зарываясь лицом в розовый шарф. Аня проснулась и тихо лежала, оценивая ситуацию. Она одета и укрыта одеялом. Кровать не ее, сквозь веки пробивается солнце. Рядом слышно дыхание, на ее талии, поверх одеяла, тяжелая рука. Пожалуй, стоит открыть глаза.

Это был самый счастливый миг за самые долгие месяцы ее жизни, и Аня хотела бы продлить его до бесконечности. Она касалась руки Фила, вытянутой поверх ее подушки, макушкой, и взгляду открывалось крепкое плечо под лямкой серой боксерки. Фил спал именно так, как она себе представляла, по-детски сопя, приоткрыв рот. Он лежал поверх одеяла — очень целомудренно.

Ане казалось, что она смотрит на него уже целую вечность. Лучик света переполз Филу на нос, и он поморщился. Аня вздохнула и попыталась аккуратно снять с себя руку, чтобы вылезти с другой стороны одеяла. Фил поерзал и прижал ее к постели сильнее. Аня полежала и повторила попытку. Рука была тяжелой и непокорной.

— Лежи, — сказал Фил, не открывая глаза.

— Отпусти меня, — тихо попросила Аня.

— Не-а. Сбежишь тогда. Скажешь, что все это неправильно.

— Почему я здесь, у тебя?

— Тебе плохо стало на лестнице. Я хотел врача вызвать, а потом понял, что ты просто дрыхнешь.

— Ах, да… помню… Наверное, давление упало. У меня такое бывает. Хорошо, что ты меня первым нашел.

Фил хитро заулыбался.

— Следил за мной? — прищурилась Аня.

— Мне показалось, ты плохо себя чувствуешь. Почему не пошла домой после пар? Вот так свалишься где-нибудь, а меня рядом не будет.

«Я хочу, чтобы ты всегда был рядом!» — чуть не вырвалось у нее.

— Который час? — спросила она.

— Около десяти. Ты крепко спишь. Я с тебя только пальто снял и обувь.

— Да, я вижу… Мне нужно в туалет.

— Прямо и направо.

Аня умылась и, выйдя из ванной, подергала входную дверь. Ключа в замке не было.

— Открой.

— Не-а, — повторил Фил, улыбаясь и потягиваясь в кровати.

Он завел ладони под голову. Мышцы у него на руках заиграли, и Аня, как завороженная, смотрела на широкий разворот плеч, крепкую шею и то место, где боксерка задралась, обнажив рельефный живот. Она покраснела и отвела взгляд. А Фил не отвел, смотрел на нее потемневшими глазами.

— Мне нужно домой, — запаниковала она.

— У тебя свидание?

— Что-то… вроде.

— Ты ему сказала?

— О чем?

— О нас. Или «нас» все-таки нет?

Аня опять завороженно всмотрелась в его черты. Единственный вопрос, заданный другим тоном, гневная вспышка в глазах — через несколько лет он будет подчинять людей одной фразой. Если бы он сказал сейчас таким же тоном «иди ко мне», она пошла бы, даже не подумав сопротивляться. Но Фил смущенно взъерошил волосы и произнес:

— Я не могу сейчас ничего доказать. Просто поверь мне. Тебе нужно отказаться.

— Фил, что ты затеял? Что за доказательства? Каде раздавит тебя, как комара. Он уже что-то подозревает, а учитывая, что многие знают … о нас…

— Так значит, «мы» все-таки есть? — тихо спросил Фил, блеснув улыбкой.

— Я не знаю, — Аня беспомощно покачала головой. — Рядом с тобой мне все время что-то грозит: дурное слово, мысль, взгляд. А мне нужно жить, помогать отцу, работать. Какой у меня выбор? Герман меня любит…

— Да, — Фил посмотрел в окно, медленно повторил за ней, — любит.