Поворот судьбы

— Ваше Величество, я веду учёт и готов его предоставить! Эти руки ничего не украли! — воздел к небу ладони адмирал.

— Значит, если Тревиль найдёт припрятанное, мы отрубим вам руки, но сохраним светлую голову. Она ещё пригодится в походах, — заявил монарх.

Адмирал обомлел, но выдержал королевскую строгость.

— Что там с Карлом? — бесстрастно полюбопытствовал монарх, продолжая искать взглядом назойливое насекомое.

Вся присутствующая знать возжелала стать челядью. Повисла тишина.

— Карл и его разбойники отступили к северным горам, — прервал молчание генерал Антуан Шабо.

— Вы два года не можете изловить этого подлеца, — тихо произнёс король.

Людовик выхватил шпагу и кинулся на беднягу Антуана. Тот едва успел достать свою. Монарх мастерски наносил колющие и рубящие удары. Генерал парировал их. В один из ударов правитель отрубил штору. Свет упал на спокойное лицо. Все знали, что Людовика нужно боятся, когда он красный от гнева, но еще больше, когда лицо холодно, как лёд. Король порезал Антуану щеку. Бой до первой крови был окончен, все аплодировали. Виконт торжественно зевнул.

— Считайте, что это помилование, — заявил монарх. — Запомните, что в следующий раз я проткну ваше сердце. Зачем вам оно, когда на плечах пустая голова?

Его Величество вернулся в своё кресло. Заседание продолжалось. Скучные цифры, слухи и донесения утомили Людовика больше, чем дуэль. Он опять занялся мухой, которую, наконец-то, заметил. Она кружила вокруг стола. Садилась на морщинистые лбы и руки знатных подданных. Докучала всем, как только могла. Виконт хихикал и дразнил присутствующих, добавляя совету умозрительности. Это весьма забавляло короля. До техпор, пока, наконец, не вступил Жозеф де Бурбон, герцог де Дамвиль:

— Ваше Величество! Наши шпионы прислали доклад из Пипта.

Король насторожился. Он выпрямился, отставив все свои размышления. Превратился в слух. Герцог продолжил:

— Вавилонцы взяли Оик, подчинив себе весь Пипт. Князь Далвин, княгиня Файоннагуала и воевода Макт Титлийский в плену.

— Мерзкий Титглат! Всё-таки смог обставить Макта, — прошипел монарх.

Все офицеры молчали, молчал и король. Он размышлял и взвешивал. В зале всё ещё летала муха, пока не села на стол. Людовик медленно достал шпагу. В следующий миг лезвие устремилось навстречу насекомому. Муха была убита. Острие вонзилось в стол, король решил говорить:

— Собрать весь флот. Окружить все берега озера Нуар бдительной охраной, чтобы ни одна муха не пролетела. Армию высадить у западной границы. Пусть днём и ночью идут учения на суше и в море. Адмирал Дантес, генерал Антуан, вы в ответе. Через три дня я лично отправлюсь проверять наши границы…

Прощание с караваном

Неллитаф везли в повозке несколько дней. Кислое выражение её лица красноречиво свидетельствовало об обиде. Она обижалась на всех. На Мордехая, который ранил её, на Хилини, которая её везла, на Торквила, который не хотел подождать. В конце концов на саму себя. Женщины, обыкновенно, компенсируют свою слабость обидой. Охотница осознавала свою беспомощность. Постоянная тряска на ухаб дороги, напоминала ей о боли в ранах и слабости.

Жалкое зрелище. В любой другой ситуации она бы выпрыгнула из телеги даже под страхом мучительной смерти. А именно таковая ей и грозила. Теперь она не имела права так сделать — её жизнь важнее важной. Она больше не изгой. Сам Акелла выбрал её для воплощения своего плана. А значит — её жизнь почти священна.

— Что стало с поганым рыцарем? — полюбопытствовала Нелли.

— Мордехай теперь кормит тараканов в небольшой мусорной долине. Как и его собратья, — ответил ей Торквил.

— Правильный исход, — одобрила воительница. — И спасибо, что спас меня. Я слышала, что ты убил его лично.

— Его поганый рот должен был замолчать.

Наступил день расставания. Охотница была окружена тёплым вниманием и любовью. Впервые она не хотела уходить. Айше и Дарий не отходили от неё, обнимали и изливали почти детские слёзы. Сарик Адад подарил беззубую улыбку:

— Не забывай музыку. Она струится в твоей крови. Дух укрепит. И сердце от зла отведёт.

Гильяна заштопала пончо странницы, а Нинус приглашал Нелли присоединиться к каравану. Многие плакали. Плакала и расчувствовавшаяся Нелли. Так мало дней вместе. Как много разделённых на всех приключений.

Солнце медленно поднималось над горизонтом, являя свои рыжие лучи путешественникам. Тоскливое утро предвещало расставание. Больше всех из спутников по душе Нелли пришлись Дарий, Айше и Хилини. Как-то это по-женски. Материнский инстинкт привязывал к семье и детям. То, чего была лишена ордынка.

— Куда ты отправляешься? — спросила Хилини.

— Я не могу сказать, — это небезопасно.

— Ты, наверное, считаешь меня болтливой, но, поверь мне, я умею хранить секреты. Моя говорливость создает мне репутацию сплетницы. Мои враги даже не подозревают о том, что я могу скрывать от их ушей, — сказала добрая старушка. Очевидно, она гордилась своим талантом.

— Я понимаю, но это в первую очередь небезопасно для вас.