Поворот судьбы

— Гейб, — произнес он, — ты еще не в состоянии понять всего, ты слишком юн. Но я хочу, чтобы мы поговорили, как мужчина с мужчиной.

— Поговори с Каролиной, как мужчина с мужчиной, — предложил я. — Именно она вычислила, как тебя разыскать.

— Моя кровь! — с просветленным лицом вымолвил Лео. — У тебя светлая голова, доченька. Ты станешь хорошим адвокатом.

— Да ради Бога, — ответила Каролина, ковыряя гобеленовую обивку стула.

— Это вопрос страсти, — выдал он нам. — Я ощутил, что страсть ушла из моего сердца. Джулиана прекрасный человек. Она великолепная мать.

— Можно короче, — сказал я, впервые заметив, что я выше отца на полголовы.

— Но вся ее жизнь была связана с тобой, Гейб. С тобой, Карой и Авророй. А еще Джулиану волновала ее внешность. И прочие формальности. Есть даже такое обозначение для брака — брак по форме, но не по содержанию. У нас не было партнерства душ. Мы лишь казались счастливыми. Мы казались воплощением американской мечты. Но я был глубоко несчастен. Еще до рождения Авроры. Я ощущал себя как заключенный. Работа не доставляла мне удовольствия, а моя личная жизнь не поддается описанию. Ее не было. Я был доведен до психоза. Мне хотелось вырваться на волю. Я знаю, что многие обвинили меня в том, что я поступил не очень честно…

— Да, есть такие люди. Включая твоих собственных родителей, — вставил я.

— Я знал, что ты будешь на меня сердиться. Я уважаю твои чувства.

— Ты можешь говорить, как нормальный человек? — умоляюще воскликнул я.

— Когда я узнал, что Джой беременна, — начал он, — я…

— Как же так получилось? — прервал его я.

— Я приезжал к ней в прошлом году. Мне пришлось сделать выбор. Она очень достойная женщина. Гейб, она очень энергичная, живая, ищущая и счастлива тем, что имеет. Она не пытается решать мировые проблемы. Она бы не посягнула на то, чтобы вмешаться в отношения мужа и жены, если бы я не убедил ее, что мой брак уже потерпел крушение… Мы выжидали.

— Выжидание прошло успешно, — насмешливо заметил я, показывая в сторону Джой и Амоса. — Почему же ты не выждал до того, как сказать маме, что ваш брак потерпел крушение?

— Но она должна была сама догадаться, — взорвался Лео, вставая и принимая позу уверенного в себе адвоката. — Я пытался донести до нее эту мысль снова и снова, но она не желала понимать очевидного. Я не хотел быть жестоким. Я не осмеливался сказать ей прямо: «Джулиана, я не могу больше оставаться с тобой». Но она продолжала танцевать…

— Не волнуйся. Она больше не тратит денег на занятия балетом, — сказал я.

В комнате было жарко, как в теплице, потому что все ее свободное пространство занимали цветы. Я снял пальто.

— Я хочу, чтобы ты отвез нас домой и сам сообщил маме обо всем. Мы не собираемся полоскать твое грязное белье, папа.

— Я знаю. Я собирался приехать. Но мне казалось, что нет смысла притворяться.

— Нет смысла?

— По отношению к Джулиане.

— О, какой ты заботливый. Я тебе уже сказал, что у нее рассеянный склероз. А ты отреагировал так, словно мы нарушили твой привычный график. Какая досада!

— Мы что, теперь должны все время заботиться о маме? — вмешалась Каролина. — Ты собираешься нам помогать?

— У вас есть трасты для поступления в колледж. Но мы можем воспользоваться ими сейчас, учитывая, что теперь мама недееспособна. Она работает? — спросил он.

— Да, она работает. Ее даже зачислили в штат синдиката, — сказала Кара, вздернув подбородок.

— Итак, если брать в расчет это и ваши трастовые деньги…

— Которые мы не должны трогать до достижения двадцати одного года, а мама не позволит воспользоваться ими только ради себя, — отчеканил я.

— Но это не очень разумно, Гейб.

— У нее есть одна проблема, папа.

— Какая?

— Она порядочный человек.

— Я чувствую, что мне не удастся тебя убедить, — ответил Лео. — Я не надеялся на счастливый исход, но все же хотел бы, чтобы вы оставались здесь, сколько посчитаете нужным.

— Нам в школу через три дня, — заметила Каролина.

— Ну, тогда я вас отвезу, хотя это довольно сложно, потому что мы с Джой должны были договориться о дизайне интерьера…

— Вы строите дом? — спросил я.

Этот человек казался мне инопланетянином.

— Джой снова… беременна, — проговорил отец. — Мы и не думали, что такое возможно. Амосу только четыре месяца, и она кормит грудью. Но она сказала…

— Что чудеса случаются, — закончил за него я.

— Я рассчитывал, что в этом доме мы сможем все вместе проводить много времени: я, ты, Каролина и Аори. Там будет четыре спальни. Я не собирался забывать вас.

Он показал нам пачку писем, адресованных Каролине и мне. На его полке стояли фотографии, моя и Каролины.

— Я хотел объясниться и знал, что мне нужно вернуться. Я ждал подходящего момента, а потом Джой сообщила о своей беременности.

— Как тебе было трудно, папа!

— Здесь от меня ничего не требуют. В этом вся разница. Джой благодарна за любую мою помощь. Она абсолютно самодостаточный человек. Она всегда повторяет, что сама в состоянии воспитать детей в коммуне. Ей не требуется штамп в паспорте. Она не покушается на мою свободу. Я могу делать все, что посчитаю нужным, — работать, учиться, когда сам этого захочу.