Поворот судьбы (СИ)

— Держи! Ты ведь заслужил её. Я вижу, ты заслуживаешь эту честь больше, чем твой господин.

Десятник недоумевающе размышлял об этих словах. Послышался победоносный звук труб. Вавилонские отряды стали парадно въезжать в Оик. Появился визирь. Он протянул руку в ожидании короны. Мелк помедлил, но подчинился. Титглат проехал дальше на своей гигантской кобре. За ним въехал царь. Войска быстро занимали улицы и дома.

Глашатаи разошлись по городу:

— Именем визиря Титглатпаласара и великого царя царей Навуходоносора! Молодые юноши и девушки, а также лучшие ремесленники! Собирайтесь на главной площади! Так говорит царь: переселю вас в лучшую землю, дам вам хлеб и вино! Служите мне и истинному Богу Мардуку и будете вознаграждены!

Радости от обещанного не было. Матери и жёны рыдали, обнимая близких. Старики не могли утешиться.

Некоторое время спустя царь и визирь собрали всех офицеров армии в тронном зале. Навуходоносор занял трон. Он небрежно крутил в руках пиптскую корону. Титглат шептался с пиптским советником Энутом и его сотоварищами. Зал был переполнен. Когда все места заняли, стали подавать разнообразнейшие яства. Чего тут только не было! Жаренные, варёные и запечённые верблюды, гуси, куры, олени и овцы. Свежие салаты, орехи и фрукты. Пироги, торты, сладкие лепёшки, мёд и прочие десерты. Их было бесчисленное множество. Вино лилось рекой. Со всех концов стола слышались тосты и восхваления. Посреди праздника встал хорошенький царь:

— А где эти вот… ребята? Которые вот…

— Господин царь, присядьте, — уговаривал подскочивший Титглат.

— Где герои, я тебя спрашиваю? Те вот, что… о боже… — он икнул и упал в кресло. Пиптская корона, лежащая на столе, упала и покатилась по полу. Визирь поднял её лично.

— Сейчас всё будет, — отчитался он. — Царь любопытствует, где же те, кто открыл врата и впустил нашу армию?

Чавканье и болтовня утихла.

— Да! Где отряд Бараба? — пробурчал один из высших офицеров.

— Ба-ра-ба! Ба-ра-ба! Ба-ра-ба!

Громогласный крик услышали во всём пиптском замке. Вилками и чашами стучали в такт. Поднялся такой гул, что боевые барабаны и трубы позавидовали их мощи и слаженности. Царь захлопал. Титглат взмахнул пальцами привратникам, и те отворили двери. В помещение вошли герои. Один за другим, они продвигались к центру комнаты, оказавшись посреди п-образного стола. На лицах сияли улыбки. Печалился только один.

— Из девяти воинов уцелело семь! Новый командир показал себя очень удачно, — сверлил десятника визирь.

— Награду! — проревел царь.

— Золота и почестей! — ревела беснующаяся толпа.

— Какими почестями одарить вас? — чесал подбородок Титглат.

— Пусть возглавят победный парад! — крикнул другой офицер.

— С ко…роной… в руках! — заблеял царь и швырнул её в отряд. Ашер поймал.

Визирь провёл сухой костлявой ладонью по своему лицу. Закатил глаза. Правитель встал с места и величаво поковылял вокруг стола. Титглат следил за ним. Не из-за избытка алкоголя царь хватался за стулья, но по причине тяжкой ноши своего положения государственного владыки.

— Вы — геморрой Вавилона! — вскричал он.

Офицеры приложили усилия, чтобы подавить порыв смеха, но не все. Был один, то ли чересчур пьяный, то ли лишённый ума. Он не только рассмеялся. Глупец позволил себе отпустить шутку в адрес царя:

— Царь, ну ты и пьяница! Прямо, как я, — он залился смехом, но никто его не поддержал. Все знали, что будет дальше.

Офицера тут же вывела стража по сигналу визиря. Больше его не тревожили ни алкоголь, ни пустая отрубленная голова. Титглат не прощал подобных шуток. По коридору ещё слышались возражения разжалованного ведомого в последний путь, когда пир продолжился.

— Решено. Сегодня мы пьём за победу и за отряд Бараба. Вам отвесят достаточно золота. По приезде в столицу вы будете удостоены чести героев парада и войны, — визирь говорил размеренно и спокойно. Пристально смотрел на десятника. Мелк терялся в соображениях, взвешивал догадки.

Пару часов спустя десятник брёл по стене. Там и здесь пьяные воины блевали, пили, дрались и вновь пили и блевали. Гордая вавилонская армия Амртака превратилась в скотский двор. Десятник, трезвый, как стёклышко, ощущал привкус желчи. Совесть мучила его чистую душу:

— Разве такой ты представлял себе войну, Мелкицедек? Разве таким героем ты себя видел? Лжец в отряде убийц и негодников. Вынужденный подчиняться самому подлому из людей!

В момент душевных терзаний на стене появился Кефа. Пьяный и весёлый. Он не заметил десятника, пройдя мимо. Остановился на краю стены. Вывалив своё достоинство, он по-животному надругался над вражескими укреплениями.

— Ссал я на тебя, Далвин! И на тебя, Макт! Мерзкие пипты! И на вас, секванов, тоже! Ха!

В пьяном бреду он поносил всех подряд. Мелку пришла идея на ум. Он задумался о том, что если Кефа в таком состоянии сорвётся со стены, то мир станет чище. Возможно, даже совесть немного побелеет. В этот момент громила обернулся, его глаза прищурились:

— Кишка тонка! — фыркнул он. — Думаешь, осилишь меня?

— Зачем мне с тобой драться? — неуклюже отнекивался Мелкицедек.