Повседневная жизнь англичан в эпоху Шекспира

Но те, кто оказывал гостеприимство королеве, делали на ней, или, точнее, с ее помощью, деньги, поскольку сама она не могла с ними расплатиться. Они получали из ее рук награды, титулы, земли, а также некоторые монополии^[33], которые были весьма обременительны, поскольку к проблемам сбыта и потребительским издержкам добавлялись еще и комиссионные. Роберт Дадли сколотил целое состояние, получив разрешение облагать налогом клепаные бочки, сладкое вино, масло, смородину и бархат. Тем не менее он умер в долгах. Только на Кенилворт он истратил 60 тысяч фунтов, чтобы превратить его из маленького невзрачного дома в великолепный особняк; кроме того, у него были дома в Денби, Лондоне и Уонстеде. Все строилось так, чтобы быть достойным королевы, если она вдруг проедет по этому пути, — как это обычно и происходило. Однако те, кто возводил «чудо-дома», делали это не только ради будущего визита королевы, но и в память о ее посещении.

Хозяин, естественно, должен был принять не только королеву с парой камеристок. Ему приходилось размещать и кормить весь ее кортеж, придворных и слуг. Ему также было необходимо позаботиться о конюшнях и корме для ее лошадей. Несмотря на ужасное состояние дорог, Елизавета обычно путешествовала со свитой из трехсот повозок, в каждую из которых были запряжены пять или шесть лошадей (Харрисон называет 400 двухколесных повозок и 2400 лошадей), так что вместить их всех мог только огромный особняк — «чудо-дом».

Давно исчезнувший Теобальдс в Хартфордшире был, или к тому времени стал, таким домом. Он принадлежал Уильяму Сесилу, который позднее получил титул лорда Берли. Его строительство началось в 1566 году в «скромном стиле». В письме к неизвестному другу от 14 августа 1585 года Сесил объяснял, как его дом превратился в нечто совершенно иное, чем изначально задумывалось: «Мой дом в Теобальдсе был начат мной по средним меркам, но разросся из-за частых визитов королевы. Чтобы угодить ей, я потратил больше, чем на его строительство. И при этом не обошлось без нескольких особых указаний Ее Величества. Из-за того, что ее спальня (которая для меня была вполне подходящей) показалась ей маленькой, мне пришлось увеличить комнату до больших размеров...»

Интересно было бы узнать, что сказала королева о маленькой убогой комнате, которую ей предоставили вначале, комнате, которая была вполне подходящей для Сесила — или, по крайней мере, так он говорил, возможно, с некоторой ноткой лицемерия. Но после ряда изменений, превративших этот дом в одну из достопримечательностей того времени, королева, должно быть, одобрила его, потому что посетила своего государственного казначея не менее дюжины раз за время своего правления, и каждый визит обходился ему примерно в 3 тысячи фунтов стерлингов.

Сэр Томас Грешем, финансовый волшебник, также не избежал критики со стороны Елизаветы, но по прямо противоположной причине. Королева пожаловала ему Остерли-парк, некогда принадлежавший аббатисе Сиона. Здесь Грешем выстроил великолепный дом, и в 1577 году, когда он был закончен, королева явилась, чтобы взглянуть на него. Дом заслужил ее одобрение, однако внутренний двор показался ей слишком большим, и она посчитала, что было бы лучше разделить его стеной. Высказав свои пожелания, она отправилась ужинать и спать.

Что же сделал сэр Томас? «Ночью он послал за рабочими в Лондон, которые быстро и тихо сделали свое дело, так что на следующее утро внутренний двор был поделен надвое, хотя еще прошлым вечером он был одним целым»⁽¹⁷⁾. Так, по словам комментатора, «деньгам подвластно все». Елизавета, вероятно, спала очень крепко или дом был столь огромным, что королевские покои находились за мили от двора. В противном случае трудно поверить, чтобы она не услышала рабочих — и не обругала бы их на чем свет стоит. Но королеве понравились дом и разделенный стеной двор, так что она осталась на несколько дней.

Грешем организовал для нее роскошные развлечения. В их числе были верховые прогулки по новому парку, который появился в результате огораживания Хаунслоу-Хит. Там были гнездовье цапель и декоративные пруды. Перед королевой разыграли представление и устроили пир горой. Но произошел один несчастный случай: кто-то из местных жителей, возмущенный огораживанием, поджег изгородь нового парка. Это вызвало столь сильное раздражение королевы, что она упекла за решетку четырех человек. Она могла позволить себе высказывать недовольство, но никто другой не смел этого делать — и выйти сухим из воды.

Примеру лорда Берли и сэра Грешема последовали и другие люди и наперебой начали возводить огромные, замысловатые и причудливые дома; владельцы многих из них могли заявить, и часто справедливо, что «здесь останавливалась королева Елизавета». (По этой же причине некоторые деревенские кузнецы выставляли на продажу, хотя, возможно, не имея при этом веских доказательств, подковы, потерянные одной из многочисленных лошадей ее кортежа.)

* * *