Повседневная жизнь Аравии Счастливой времен царицы Савской. VIII век до н.э. - I век н.э.

Самая южная из всех обитаемых земель, она словно таяла в густых туманах, словно нарочно пряталась от остального мира за стеной муссонных ливней. Привозимая из ее пределов смола, мирра, доставляет вдыхающему ее аромат райское блаженство, но горе тому, кто к этому наслаждению пристрастится: курение аравийских фимиамов пронизывает человеческое тело до мозга костей, лишая его устойчивости, а в итоге гармоничная ткань жизни разрывается и внутреннее равновесие утрачивается. Поля Аравии пышно цветут, ее пальмы благоухают, ее золотые копи неисчерпаемы, ее стада неисчислимы; ее высокие горы дают приют племенам, которые позволяют себе жить в наглой роскоши: вместо того чтобы строить скромные хижины, горцы возводят для себя настоящие дворцы под кровлей из драгоценных камней; очаги свои они топят, ради удовлетворения обыденных нужд, корицей! Постоянная праздность изнеживает их до того, что они, пренебрегая столь желанными для нас радостями жизни, прямо припадают к источникам бессмертия. Сабейцы, самый богатый из населяющих Аравию народов, мало того что владеют всем тем, что порождено их землей, они еще присваивают сокровища, свозимые к ним как из Европы, так и из Азии. Фортуна, распределяя блага Земли между населяющими ее народами, улыбнулась сабейцам и показала себя по отношению к ним бессовестно пристрастной: аравитяне получили не только все то, что выпало на долю остальным; они получили все это еще и в безумном изобилии!^{1}

Те же, кому удавалось заглянуть за занавес миражей, обозначали ее, не скрывая разочарования, как «Аравию, прозываемую счастливой». К тому же, по замечанию Плиния, прозвище это столь же ложно, сколь и неблагодарно: ведь счастье — дар неба, а Аравия своим благосостоянием обязана прежде всего подземным богам; это ее, так сказать, «счастье» проистекает из человеческого тщеславия, из стремления к роскоши и после смерти, даже в самой смерти: чувства эти побуждают людей воскуривать фимиам перед своими покойниками, хотя он куда более уместен перед изображением богов. Это «счастье» Аравии порождает у других народов вожделения, которые превышают величину связанных с их утолением опасностей. Сколько моряков, соблазненных благовонным бризом, дующим с аравийских берегов, погибли во внезапных бурях, которыми так щедро Красное море! Сколько из них потерпели кораблекрушение в «Воротах слез»!^{2} Сколько римских солдат заблудилось в аравийских лесах, настолько дремучих, что в них под сомкнутыми кронами деревьев даже в полдень царит мрак! Впрочем, самоуверенные и высокомерные легионеры так и не отказались от надежды все же проучить как следует этих сабейцев, вовсе не искушенных в искусстве войны. Между тем жадные римские негоцианты продолжали измерять пресловутое «счастье» Аравии теми миллионами сестерциев, что Империя вынуждена уплачивать ей ежегодно: «Это самые богатые на земле народы, так как к ним приливают деньги как парфян, так и римлян. Аравитяне не продают того, что получают от своих лесов и от своего моря, и не покупают у прочих народов ровно ничего». Что до географов — сначала греческих, а потом и римских, то они куда более прозаично подразделяли Аравию на три составляющие ее части — на «Аравию счастливую», «Аравию каменистую» и «Аравию пустынную». Таким образом, «страна благовоний» со временем превращается из мифа в пространственно ограниченное, а следовательно, и более точное географическое понятие. Эта часть Аравии так и осталась вне досягаемости римских армий, хотя однажды одна из них все же проникла в самое сердце южноаравийских царств.

Потребность в благовониях, поиски ароматичных растений становятся побудительной причиной к знакомству с Южной Аравией. Ее собственное относительное благополучие в значительной степени основано на торговле благовониями с Ассирией и восточным Средиземноморьем. IX век до н. э. примечателен тем, что тогда впервые в качестве средства транспорта начинают использоваться верблюды. В том столетии верблюжьи караваны пересекали пустыню лишь изредка, время от времени, но уже в следующем, VIII веке постепенно налаживаются их регулярные рейсы. Со своей стороны, ассирийцы, евреи, финикийцы притягивают как магнит южноаравийский ладан баснословными ценами. Ладан добывается в Йемене, а точнее — в Хадрамауте, прежде других областей. Там же составляются и караваны. Однако организация караванной торговли долгое время остается монополией купцов Сабы.