Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху

«Следовательно, было бы лучше, чтобы этот процесс не имел место, чем видеть, что он закончился оправданием, поскольку отныне проститутки получат полную свободу выходить замуж по своему желанию и заставлять принимать их детей неизвестно за кого: законы будут бессильными, а фантазии куртизанок станут законом.

Подумайте об афинских женщинах, страшащихся, что дочери бедных граждан не найдут больше мужей. Сегодня, даже когда они оказываются в стесненных обстоятельствах, закон обеспечивает их достаточным приданым, если только природа не наградила их каким-нибудь недостатком. Но, когда после вашего оправдания закон превратится в насмешку и перестанет быть направляющей силой, проституция распространится на дочерей граждан, на всех тех, кто не может выйти замуж из-за отсутствия денег. С другой стороны, куртизанки будут возвышены до свободных женщин, когда получат привилегию иметь законных детей и участвовать в мистериях, жертвоприношениях и прерогативах граждан».

Политическое и религиозное сообщество — это одно и то же.

«Пусть каждый из вас, свидетельствуя свое одобрение, скажет себе, что речь идет о его жене, дочери или матери, городе, законах, религии: не надо, чтобы честь этих женщин ставилась в один ряд с блудницей; тех, кого родители вырастили в добродетели (sophrosyne) и со столь большой заботливостью, тех, кто вышел замуж согласно законам, не следует приравнивать к женщине, занимавшейся непристойным делом множество раз в день и со множеством мужчин и по желанию каждого».

Этот процесс затеян не для смеха. Аполлодор атакует слабое место Стефана, его частную жизнь, его любовницу, его так называемую супругу. Нира рискует понести от этого убытки. Если она в самом деле будет признана виновной, если судьи признают, что четверо детей рождены от нее, а не от Стефана, что она лгала и, будучи чужестранкой, претендовала на звание супруги Стефана, она «будет передана закону, а ее дети признаны чужестранцами». Так и случилось — Нира, уже пожилая женщина, теряет все.

Несмотря на всю свою настойчивость, она потерпела неудачу в упорном стремлении внедриться в «группу политического воспроизводства», афинскую систему «домов». А ведь были такие, кто смог неподобающим образом попасть в эти социальные группы. Почему то, что оказалось возможным для других, не получилось у Ниры и ее детей — особенно у ее внука? Была ли это ошибка Стефана? Возможно, у них не хватило денег, чтобы купить достаточно голосов? Или пятно чужестранки и труженицы на ниве секса было слишком ярким, а Нира — слишком известной? Настало время вспомнить очень похожий случай. Положение детей и внуков Ниры и Перикла Младшего юридически является тождественным, но нам неизвестны имена тех, кто отказал в натурализации сыну Аспасии, потому что это могло угрожать добродетели супруг граждан. Возможно, в Афинах в классическую эпоху произошло «усиление морали»? Очень может быть, но подобное различие в подходе к этой проблеме скорее объясняется социальной и культурной дистанцией между обществами, воспитавшими Аспасию и Ниру.

Чужестранка, труженица, держательница заведения, рабыня, женщина, Нира внушает страх. Мужчины призывают защищать общество от грязи, опасаются разложения женщин из системы «домов».

Окружим наших жен и дочерей санитарным кордоном, а она пусть отмывается и возвращается туда, откуда пришла. Но когда накапливаются пороки и пятна, на которые в прошлом вы не обращали внимание, трудно устоять на ногах.

Как с ними расстаться?