Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху

Но дела идут плохо: это не Афины и не Коринф. Аполлодор объясняет это тем что, «мегарец скуп и прижимист!» К тому же идет война и чужестранцы редки. А поскольку Нира очень расточительна, «работы своим телом ей недостаточно, чтобы вести дом на широкую ногу». Именно тут появляется Стефан, самый важный персонаж конца ее жизни, тот, против которого в действительности направлен процесс. Прибыв в Мегар, он «явился к ней как к гетере и имел с ней оплаченную связь». Нира живет на свои собственные доходы, в своем собственном доме. Она хозяйка самой себе и руководит другими (у нее есть рабы, девушки). Тем не менее она не полностью свободна. В городах свобода вольноотпущенников ограниченна, они находятся в зависимости от «покровителя», чаще всего бывшего хозяина, играющего роль опекуна. Бывший хозяин в данном случае — это Фринион! Нира мечтает от него избавиться.

С мужчиной в «доме»: Нира в качестве супруги?

Она решает вернуться в Афины и «взять в покровители Стефана». Договор, заключенный между Стефаном и Нирой, довольно прост: она приносит в «подарок Стефану то, что взяла у своего любовника», но оставляет за собой свое имущество, красоту, умение, ремесло и... «трех маленьких детей». Со своей стороны он предоставляет ей «дом». Он добавляет к этому обещание: защищать ее от гнева Фриниона, а потом жениться на ней, «ввести ее сыновей в свою фратрию»[104], чтобы сделать их гражданами. Мужчина, дети... словом, «дом» со всеми признаками нормального «дома». Это важная ступень в восхождении Ниры по социальной лестнице, она добилась статуса супруги. К тому же этот сценарий сильно напоминает афинский брак по всей форме, а украденное у Фриниона имущество играет роль приданого. Стефан берет Ниру с богатствами! С этого момента мы расцениваем действия Стефана как действия сутенера. Он не только извлекает выгоду из тела Ниры, но и организует работу и даже доходит до того, что принимает в ней участие.

«Ее милости шли [отныне] по еще более высокой цене, теперь, когда она имела дом и мужа. Будучи ее соучастником, Стефан использовал шантаж: когда ему попадался наивный, богатый чужестранец, он обвинял его в измене с женой и требовал с него крупную сумму».

Как и Никарета, лгавшая клиентам, что ее малышки были от рождения свободными, заведение Стефана — Ниры расставило ловушку для одного из бывших ее любовников, использовав дочь Ниры, Фано. Они заставили приехать Эпайнета из Андроса в деревню под предлогом некоего жертвоприношения, и «там Стефан поймал его на очевидном преступлении [соблазнении] с дочерью Ниры и вытребовал у него путем угроз 30 мин». Вероятно, и холостяки, и женатые мужчины имели особое пристрастие к «благородным женщинам», благодаря чему последние могли «получать как можно большую цену за [их] услуги»[105]. Но прошлое настигает Ниру. Фринион хочет вернуть свою женщину, сперва силой, а затем организует судебный процесс. Дело, впрочем, улаживается полюбовно: судьи решают, что женщина останется свободной и хозяйкой самой себе; вещи, взятые ею у Фриниона, будут ему возвращены, за исключением одежды, украшений и служанок, купленных для ее личного обслуживания.

Затем следует заключение: «Она может вступать в отношения с любым, каждый день при условии договоренности с той и с другой стороны; супруг позаботится о содержании жены». Нет сомнения в том, что это решение было оплачено (Аполлодор говорит об этом: «Они ходили ужинать к каждому из них, когда была его очередь иметь Ниру; сама она принимала участие в пирах и пила с ними, как куртизанка, каковой она была»). В завершение этой истории на сцену выходит дочь Ниры, Фано.

Фано: наконец осуществить!

Эту Фано Стефан выдал замуж «как собственную дочь за одного афинянина Фрастора» (он заявил, что она не от Ниры, а от его предыдущей супруги-афинянки); «она принесла приданое в 30 мин»[106]. Что касается домашнего хозяйства, то Фрастор, экономный и работящий, не «находит у нее ни умения, ни покорности»; «все, что ей требуется, это вести себя как мать и жить той распущенной жизнью, которую она вела у нее». Фрастор, кроме того, подозревает, что Фано дочь не Стефана, а Ниры и «злится от всего этого, и, рассудив, что он обманут, через год брака указывает на дверь беременной жене, не возвращая приданого». Юридические разбирательства, последовавшие за этим эпизодом изгнания Фано без приданого, заканчиваются прекращением дела.