Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Этикет

О «съестных» подарках, посылаемых императору его подданными, речь пойдет в разделе «Культура застолья пушкинской поры».

Во Франции «начальников дарят только одного рода подарками: корзинами, в которых носится дичь», — читаем в «Правилах светского обхождения о вежливости». В Германии, по словам Ф. В. Ростопчина, покровителю принято преподносить чашку с крышкою. Как писала великая княжна Ольга Николаевна, раскрашенные чашки — самый изысканный подарок того времени.

В большой моде, свидетельствуют сестры Вильмот, были в начале века хозяйственные подарки: «…когда мы приехали, княгиня прислала пару серебряных подсвечников и восковых свечей впрок! Затем я ожидала получить в дар заступ или рашпер, но не угадала, так как на следующий день нам подарили по сковороде»{13}.

«Когда кто-либо переезжает в другой дом, он получает от друзей и знакомых полезные вещи: что-нибудь из мебели, продовольствия и другие подарки, бриллианты, например»{14}.

Чаще других в мемуарной литературе упоминаются свадебные подарки.

«Жених привез мне жемчужные браслеты, потом дарил мне часы, веера, шаль турецкую, яхонтовый перстень, осыпанный бриллиантами, и множество разных других вещей», — вспоминает Е. П. Янькова радостное событие, состоявшееся в 90-е годы XVIII века{15}.

Подобным набором подарков осчастливил свою невесту В. И. Алтуфьев: «Славная белая турецкая шаль и большой бриллиантовый перстень куплены порядочною ценою на подарок… не забыть и ящик полной с духами и помадами»{16}.

«Первым приношением будущей моей жене, по традиционному тогдашнему обычаю, была турецкая белая шаль, стоившая что-то вроде 3 тысяч рублей, если не более», — писал М. Д. Бутурлин, который женился в 1834 году{17}.

Качество шали определялось возможностью продеть ее в кольцо. Рисуя портрет трагической актрисы Е. Семеновой, А. Панаева отмечает: «Я помню ее белую турецкую с букетами шаль; тетки восхищались этой шалью и говорили, что она очень дорогая и ее можно продеть в кольцо»{18}.

Известно, что А. С. Пушкин также подарил своей невесте дорогую шаль. Таким образом, на протяжении полувека шаль была неизменным свадебным подарком.

В 20-е годы XIX века вошло в моду преподносить девицам и дамам изящные букеты цветов с «символическим содержанием». Букет, посланный даме или барышне, был своего рода письмом.

«Употребить цветы к тому, чтобы придать новую приятность вежливости ( galanterie), более очаровательности воспоминаниям дружбы, вид, более привлекательный, дарам ума или сердца было обыкновением, столь достойным наших гостиных, что не могло не внушить какой-нибудь прекрасной выдумки при наступлении того времени, когда титул подарковчасто приобретает значительность свою единственно от новых форм, под которыми они являются. Благодаря этой милой выдумке можно под видом самых простых цветов подарить на память самые драгоценные вещицы; тайна найти их скрывается гвоздичкою, маргариткою, миртовою веткою. Особа, которой они подносятся, без сомнения угадает тайну и улыбнется при старой философии, все еще желающей повторять, что очень часто колючий терн скрывается под цветущею розою»{19}.

В то время язык цветов был общеизвестен: мирт означал твердость духа, гвоздика — «утешение в мысли о свидании», терн — «зачем презрение?», роза (в зависимости от цвета) — «полное признание», «обещание счастья», «приветливость» и т. д. Букеты душистых цветов считаются нынче «самым приятным подарком», писала «Молва»{20}.

Мода дарить даме цветы в театре распространилась в начале тридцатых годов. «Мода требует иметь в руке прекрасный букет цветов, сидя в спектакле; мода требует, чтобы мужчина поднес их; мода требует, чтобы дама приняла: и потому в антрактах беспрестанно отворяется дверь ложи и молодая цветочница кладет в ней букет, не объявляя, кем он прислан. Надобно угадывать воображению, а может быть, и сердцу»{21}.

С сороковых годов, как пишет П. Н. Столпянский, «воцарились цветочные подношения на нашей сцене, конечно, подносили цветы не только на спектаклях, но и на концертах. Это была, как выражались в то время, "награда милая, грациозная, нежная"»{22}.

«В моем детстве артистам не подносили ни букетов, ни венков, ни подарков. На другой день бенефиса от государя присылался подарок на дом: первым артистам — бриллиантовый перстень, артисткам — серьги или фермуар»{23}.

Вскоре из награды «милой, грациозной, нежной» «цветочные подношения» обратились в невероятное увлечение. «Букеты, или Петербургское цветобесие» — так называется водевиль графа В. А. Соллогуба, имевший большой успех в середине 40-х годов.

Ценилось умение изящно составить букет. 7 мая 1805 года С. П. Жихарев запишет в дневнике: «Помещик Ивантеев очень хороший, средних лет человек, довольно образованный, то есть говорит по-французски и по-немецки, имеет слабость считать себя поэтом… В день рождения Катеньки Боровиковой он отправил к ней преогромный букет каких-то пошлых цветов и в нем объяснение в любви с формальным предложением в уморительно напыщенных куплетах»{24}.