Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и суеверия.

Читатели помнят о волшебницах фессалийских, превращавших людей в разных животных посредством пития магического. Сии ведьмы живут в пещерах, в местах сухих и пустынных; иногда бывают слышны охриплые голоса их вместе с воем волков и визгами шакалов. Одно имя их, опасное для того, кто произнес бы оное, бывает уже причиною несчастия. Они имеют чудовищные связи с мертвецами (бруколаками), коих тела, пораженные проклятием, не истлевают в могиле.

Это духи враждебные, чада тьмы. Зато уже весна имеет своих Сильфов, легких и любезных. Лишь только фиалки появляются на берегах Ахелоя и Арефона; лишь только тихое дыхание Зефира оживит деревья померанцев и мирт в Кассиопии или на берегах Памисса, лишь только Елида и Мессения украсятся цветами подобно супругам новобрачным, которые в то же время возлагают на себя венки своих обетов — вдруг Природа наполняется невидимыми существами другого рода. Телониями называются души детей, умерших без крещения, они выходят из преисподних обиталищ и покоятся на легких парах утра. Мать, оплакивающая милый плод своей нежности, слышит голос его вместе с шумом южного ветра; она вздрагивает при шелесте листьев, которой метается с его вздохами, и при журчании ручья, коего течение есть образ краткой жизни того, что существовало несколько минут и переселилось в вечность. Она стонет, как птица, у которой похитили ее малюток, и, дабы успокоить Телоний, жжет ладан перед иконою Богоматери, убрав ее белыми розами.

В течение сорока дней после праздника Воскресения Христова скорбные души, обитатели лона Авраамова, носятся над лугами разноцветными. Пчелки, бабочки, насекомые крылатые суть не что иное, как вместилища сих душ, прилетающих утолить жажду свою из чашечек цветков блестящих. В то время и ночи священным действием своим и гармоническими звуками благоприятствуют православным. Росы имеют особенную силу врачевать накожные недуги. Наконец переход Майской Нимфы сопровождается особым торжеством: двери домов украшаются цветами; народ идет на холмы, чтобы, гуляя, подышать воздухом возрожденным, который почитается спасительным средством от лихорадок.

Летом и осенью бывают сборища и празднества: но зима, с мрачными ночами своими, влечет вслед за собою плачевные призраки. Все уверены, что тогда шатаются оборотни, называемые у греков Савазии, также пагании или оноцентавры. Сии нечистые твари, по мнению народа, суть не что иное, как жиды онолатры, ищущие Мессию, лежащего в колыбели, с тем чтобы погубить Его. Они бродят, начавши со дня Рождества Христова до Богоявления. Греки представляют себе пагании тощими колдунами, имеющими голову осла и хвост обезьяны; чудовища бегают по полям, сбираются на перекрестках; взывают к луне, чтобы она освещала их пиршество, на котором жрут лягушек и черепах водоземных, которые почитаются нечистыми. Но после освящения воды немедленно исчезают сии отвратительные чудовища: ночам возвращается чистота их; небо примиряется с землею; бури прекращаются (так полагают, по крайней мере) и северо-западный ветер снова начинает господствовать над морями Греции.

Эпохи внутренней семейственной жизни равным образом носят на себе признаки идей мифологических, и в распоряжения по хозяйству вмешиваются особые причины. Для очага назначается определенное место. Берут меры, чтобы не лежать ногами к двери, ибо такое положение было бы предзнаменованием смерти. Дома должны быть вычищены, очаги подновлены ко дням Пасхи, в продолжение которых питаются красными яйцами и едят символического агнца. Ломают чашку, если ее лизала собака, или же отдают ее полудить снова. Во время грозы собак и кошек выгоняют из комнаты, думая, что присутствие сих животных привлекает громовые удары. Во время бури матросы видят сидящего на корме св. Николая, а летающие и пристающие к мачтам огни морские служат для них верным предвестием близкого покоя после непогоды.

В семействах места Пенатов заступила святыня, чтимая христианами. Но священные предметы вымениваются на деньги (ибо их не покупают) не иначе, как с наблюдением некоторых предосторожностей. В горячую воду кладут часть животворящего древа или другую вещь, приобретаемую как святыню, водой этой разводят муку, ставят тесто, и если оно поднимется без дрожжей — знак, что святыня неподложная.