Повседневная жизнь египетских богов

Во втором регистре появление солнца показано в его божественной реальности, такой, какой людям ее видеть не дано. Выходя из земли, скарабей, задняя часть которого пока не видна, толкает перед собой солнечный шар. Он находится в некоем преддверии мира живых и озаряет своим светом обитателей границ, разделяющих два мира. Ра берет слово, чтобы объявить о своем рождении: «Смотрите же, боги, я стал, я родился, я — хозяин своего диска».^{919} Теперь скарабей встречается с демоном-змеем, с которым он должен сражаться каждое утро. Тот окружает его своим телом, но боги края горизонта знают магические формулы, которые способны обездвижить змея и сделать его безопасным. Боги подтверждают успех своих действий: «Смотри, мы зачаровали змея Ника. Мы отсекли душу того, кто окружил тебя».^{920} Именно в этом пространстве, заключенном между выходом из пещер, которые солнце уже покинуло, и краем горизонта, и располагается Дуат, земля блаженных умерших. Ее население принимает бога: «Почтение тебе, кто выходит из нутра земли^{921} и проникает в Дуат… О Ра, ты осветил нас! Мы же почитаем тебя и приветствуем».^{922} Неподалеку Осирис принимает форму созвездия Ориона. Поднявшись над землей, он попирает обезглавленного врага, символизируя тем самым окончательную победу над смертью.^{923} В подземелье казнят проклятых — видимо, тех, что избежали уже описанной расправы. Этим заняты две богини, окрашенные в красный цвет в знак того, что они залиты кровью. Однако, скорее всего, речь здесь может идти о врагах восхода солнца: они должным образом наказаны и не могут выйти из подземного мира, чтобы вредить солнцу в пути. На этот раз Ра покажется над линией горизонта. Эта сцена, дублирующая ту, где фигурирует скарабей, выглядит более классической и лучше соответствует тому, что могли представлять себе по этому поводу люди. Солнечная ладья, изображенная здесь в первый раз, уже готова к дневному путешествию. Солнце занимает в ней свое место вместе со скарабеем, знаком его становления, который, видимо, также отождествляется с Шу, воздухом, который позволяет кораблю подняться ввысь. Впереди также присутствует феникс, утренняя звезда. Три группы «бурлаков» тянут ладью по песку, пока она не достигнет горы Запада, где она найдет воду, необходимую для плавания. С обеих сторон ладьи два персонажа держат предмет, названный «горкой», но выглядящий так же, как стационарные якоря, служащие для того, чтобы удерживать корабли у берега — камень с отверстием в верхней части.^{924} Один из этих персонажей, обозначенный как «тот, что властвует над тайнами отмелей»,^{925} служит кормчим. Теперь ладья может отправляться в путь. Впереди нее подземный скарабей превращается сначала в ребенка, потом — в пламенеющий диск, изображенный восседающим на линии горизонта. С обеих сторон его приветствуют верующие. Голова Ра, как нам говорят, хорошо держится на его плечах, что показывает, что отныне он виден людям. Фактически одним взглядом бог охватывает не только людей, но и все живые создания на Земле. Так начинается день.

Эта сложная композиция таит в себе самое существенное из знаний жрецов о том, как должно было происходить преображение и возрождение божественных тел и существ, наиболее необходимых для мира людей: Ра с его ежедневным появлением на заре гарантировал ежедневное возрождение мира, Осирис с его подземным возрождением обеспечивал выживание умерших. Представить себе, что оба могут окончательно исчезнуть, — значило представить себе конец мира. Или, если бы один из них исчез ночью, то другой остался бы навеки невидимым: значит, должен был существовать какой-то процесс, который позволял им постоянно брать на себя свои функции, непрерывно обновляя всю полноту своей силы и жизни. Поэтому представление, что этот процесс, который мог происходить только в невидимом мире, был одинаковым для обоих богов, было естественным, хотя и смелым выводом. Мы уже видели, что с этими двумя богами была связана схема, которая служила основой царской власти, пребывающей на земле и возобновляющейся. Эта восстановительная физика позволяла возрождаться не только умершему Осирису и мертвому солнцу, останки которых отождествлялись друг с другом. Она позволяла и людям увериться в своей судьбе в этом и в загробном мире.