За свой острый вкус широко почитался хрен, корни которого использовали при сильной боли (головной, зубной, горловой). Из хрена делали разогревающие компрессы, называемые «хреновниками», их прикладывали при простуде, радикулитах, боли в суставах. Кроме всего прочего, считалось, что хрен усиливает половое влечение, что также находило применение в жизни язычников.
К растениям-оберегам относились лук, чеснок, шиповник, боярышник, можжевельник. Их не только ели, но и носили с собой, вешали у постели больного, втыкали в ворота (чтобы преградить путь болезням во двор), вешали на шеи животным в качестве оберега от падежа, их дымом окуривали дом, даже когда в нем вовсе не было больных. Так, о луке и чесноке до сих пор существуют пословицы «Лук от семи недуг»; «Чеснок семь недугов исцелит»[233]. Чеснок считался особо действенным во время чумы, холеры и других эпидемий. Лук надо было есть сырым и в изобилии. Лук «заговаривали», а затем клали на больной зуб. Вместе с чесноком его надо было носить за пазухой поближе к сердцу как постоянный оберег. На шиповник и боярышник «переносили» всяческие болезни, так как их колючесть помогала в избавлении от нечистой силы, а значит, и от болезней, насылаемых ею. Их шипами протыкали место укуса змеи либо бородавку, чирей. Можжевельник (вереск) использовали как антисептическое средство при болезни почек, водянке, желтухе и других, принимая отвары из его ягод и корней. Но еще активнее использовался дым от сжигания можжевеловых веток как профилактика от заразных болезней. Во время моровых поветрий на дорогах разжигали костры из можжевельника. Прыгая через костер на Ивана Купалу, думали, что тем самым обеззараживают себя на долгое время.
Лекарства делали не только из растений, но и из животных. Муравьиным маслом растирали больные места, как и жиром других животных. Ящериц, змей, летучих мышей сушили, растирали в порошок, затем растворяли этот порошок в воде, делая компрессы, или просто запивали водой, принимая внутрь. Из лягушек, в частности, делали молочный отвар, который использовали при лихорадке. При этом лягушка как холоднокровное животное считалась лучшим средством для вытягивания из больного не только лихорадки, но и любого жара, кашля, ангины, рожи.
Некоторые травы использовали буквально от любой болезни, предполагая, что какое-то из их свойств обязательно подействует. К подобным растениям относилась крапива. Ее жгучесть (русские называли ее «жигучка») хоть и была вызвана ее принадлежностью к «дьявольским» растениям, тем не менее играла важную роль в качестве отгонного средства, оберега и лекарства. Крапивой лечили болезни легких, лихорадку, отеки, раны, глаза, головную боль, укусы животных и змей. Из нее делали отвары, использовали свежевыжатый сок, листья, корни, цветы; крапивой также секли больные места (при ломоте в костях). Любую болезнь можно было изгнать в крапиву заодно с нечистой силой. На Русском Севере, например, еще в XIX столетии крапиву сгибали и привязывали к земле для выведения зубной боли, приговаривая: «Матушка крапивушка… выведи… и ежели не выведешь, то я тебя высушу, а если выведешь, то я тебя в третий день отпущу»[234].
Кстати, целый ряд заговоров-угроз был направлен на растения. В них деревьям, кустарникам и травам угрожалось суровым наказанием за неоказание медицинской помощи больному. Так, в Калужском крае этнографы зафиксировали заговор от зубной боли, который надо было произносить, несколько раз укусив ствол рябины: «Рябина, рябина, вылечи мои зубы, а не вылечишь, всю тебя изгрызу»[235]. Осине обещали не сечь и не ломать ее, если она поможет избавиться от лихорадки, а боярышнику угрожали гибелью, если он не выведет бородавки.
Самое страшное случалось, когда болезнь охватывала не одного человека, а все село. От эпидемии (опять же по принципу аналога) избавлялись коллективно, путем обхода села, опахивания, отгонных ритуалов. А чтобы эпидемия не добралась до села, ставили на дорогах разные преграды, проводили борозду, разводили костры, приносили коллективную жертву.