Повседневная жизнь Испании Золотого века

Стоило только возникнуть ничтожной ссоре между представителями различных «наций», как каждый из соперников бросался за помощью к своим и начиналась настоящая баталия, которая прекращалась только с появлением общего врага — людей, следивших за порядком. Они были заклятыми врагами студентов и не вызывали к себе ни малейшей симпатии в связи с тем, что по своему положению были неподсудны общим органам правосудия, имея благодаря этому возможность заниматься злоупотреблениями, которые были выявлены королевской комиссией, созданной в 1645 году для изучения этой проблемы: «В университетские регистры попадают люди старше двадцати лет, у которых нет ни малейшего намерения учиться и которые никогда ничему не учились; они стараются только показать свою храбрость и ведут беспорядочный и авантюрный образ жизни, оказывая, таким образом, дурное влияние на более молодых студентов». В связи с этим комиссия предложила усилить контроль, чтобы удостовериться, все ли зачисленные студенты ходят на занятия и умеют говорить на латыни, в противном случае они должны были препоручаться коррехидору — то есть во власть государственного правосудия — и рассматриваться как бродяги.^{204}

Жители Саламанки, так же как и Алькалы, тоже были жертвами этих эксцессов. Они, конечно, понимали, что практически всем своим существованием город был обязан присутствию в нем университета, и все их типографии, книжные лавки, пансионы и торговля были живы только благодаря большому количеству студентов. Но как можно было терпеть не только воровство в лавках — искусство, в котором Пабло из Сеговии, студент университета Алькалы, достиг, как он похвалялся, мастерства, — но и взламывание дверей домов, насилование дочерей и другие «шалости» подобного рода? По многим делам горожане принимали сторону полиции против студентов, и уголовные суды не колеблясь — невзирая на знаменитые университетские fueros — приговаривали некоторых заводил к казни, чтобы восстановить спокойствие.^{205}

Все эти эксцессы и решительное вмешательство властей с целью положить им конец могли способствовать некоторому упадку, проявившемуся в университетской жизни с начала XVII века. Но основные причины были интеллектуального порядка: замыкание Испании в самой себе со времен правления Филиппа II; враждебность в отношении любых «новшеств» и возвращение, после периода расцвета в первой половине XVI века, к методам и духу схоластики; наконец, все более нараставшая конкуренция со стороны колледжей ордена иезуитов, которые привлекали лучших представителей высшего испанского общества. Основание Имперского колледжа в Мадриде в 1625 году, несмотря на протесты Саламанки, Алькалы и других крупных университетов, явилось в этом отношении важным событием.

Прекрасная эпоха университетов закончилась, но место, которое занимают в произведениях самых великих писателей того времени упоминания о студенческой жизни, остается наиболее красноречивым свидетельством важной роли, которую университеты сыграли в духовном формировании людей, прославивших золотой век.

2

Чтобы глубоко проникнуть в мир литературы, наверное, не найти лучшего проводника, чем Лопе де Вега. И не только по причине его необычайной плодовитости и гениальности, которые сделали его уникальным творцом, но и потому, что его жизнь вобрала в себя как все величие, так и тяготы писательского существования и ведет нас по полям сражений, на которых разворачивались литературные бои того времени. К тому же присутствие столь неординарной личности в обществе эпохи золотого века любопытным образом освещает некоторые нравственные отклонения общества в целом.^{206}

Представитель семьи весьма скромного происхождения из Montana (то есть Астурии) Феликс Лопе де Вега Карпьо не избежал предрассудков благородства, характерных для его времени. Хотя его отец был всего лишь «вышивальщиком» (или, точнее, владельцем вышивальной мастерской и в связи с этим пользовался привилегиями, которые жаловались представителям профессии, считавшейся весьма уважаемой), позже, когда стала намечаться его литературная слава, он начал претендовать на благородство рождения, взяв себе второй патроним у Бернардо дель Карпьо, по испанской легенде — победителя Роланда в Ронсевальском ущелье, у которого он заимствовал и не менее легендарный герб, украшенный девятнадцатью башнями.