Повседневная жизнь масонов в эпоху Просвещения

Войти в общественную элиту теперь можно было не только благодаря происхождению, но и благодаря своим заслугам, образованности, познаниям. Просвещенные люди становились гражданами мира; именно Просвещение, а не бесконечные войны, должно было постепенно уничтожить границы.

Кстати, пером сражались не менее ожесточенно, чем шпагой. Закон о свободе печати в Англии породил настоящий печатный бум; язвительные и сатирические памфлеты выходили сотнями как в самом Альбионе, так и в Амстердаме, «столице свободы», или в Швейцарии. Впрочем, новых Джордано Бруно, готовых взойти на костер за свои убеждения, было немного: авторы памфлетов предпочитали скрывать свои имена. Но кое-кому пострадать всё же пришлось. Так, Дени Дидро, посвятивший больше двадцати лет своей жизни изданию семнадцатитомной «Энциклопедии» по всем отраслям знаний, был обвинен в распространении опасных идей и провел несколько месяцев в тюрьме. Состоявшая с ним в переписке «российская Минерва» Екатерина II, осуждавшая французские власти за подобное отношение к великим людям, сама велела арестовать и сослать в Сибирь А. Н. Радищева, «бунтовщика хуже Пугачева», за написанную им книгу «Путешествие из Петербурга в Москву».

Было бы ошибочно считать, что «светочи», сиречь носители новых философских идей, сумели разогнать мрак невежества и косности, а зароненные ими семена Просвещения сразу дали обильные всходы. Путь от лучины до электрической лампочки был долог, а без надлежащего ухода и привычки к постоянному труду посевы здравых идей были заглушены сорняками поверхностных суждений, модных увлечений, предрассудков и суеверий. Вольномыслие свелось к разврату и бесстыдству, критический взгляд на вещи выродился в насмешничанье, огульное охаивание устоев и отрицание общепринятых правил.

«Я мыслю, следовательно, существую», — сказал в свое время Рене Декарт, которого многие считали предтечей просветителей. Пока человек мыслит, он свободен: можно заковать его в цепи, заткнуть ему рот, но нельзя заставить его думать иначе. Впрочем, принудить к молчанию можно и без физического насилия: европейские самодержцы, просвещенные деспоты давно привыкли к хору царедворцев, угодливо подхватывавших их слова и боявшихся открыто высказывать собственное мнение. При королевских дворах, разросшихся до размеров небольших городов, тоже велась постоянная война — за благосклонность монарха, за доходные «кормушки», реальную власть и мишурную позолоту титулов. Создавались и рушились союзы, возникали тайные общества единомышленников. Такие общества, будь они основаны на честности и доверии, могли бы превратиться в грозную силу. Вот почему окутанные завесой тайны собрания масонских лож, на которые не допускали посторонних, вызывали подозрения властей.

Парадокс в том, что эти общества стояли вне политики, вне материальной деятельности вообще. Устав от гонений, революций, переворотов, люди стремились обрести душевный покой, найти такое место, где можно держать себя свободно, где все равны, а человек человеку брат. По оценке Н. Бердяева, «масонство было первой свободной самоорганизацией общества в России, только оно и не было навязано сверху властью». Это замечание справедливо не только для нашей страны.

Однако, как грустно замечает русская пословица, закон — что дышло, куда повернул — туда и вышло. Законы, которые масоны установили сами для себя, истолковывались ими же в зависимости от исторической ситуации. Взять, например, провозглашенный ими принцип верности своему монарху. Весь вопрос в том, кто этот монарх. В Англии одни признавали таковым нового короля из ганноверской династии, а другие сохранили верность «законной» династии Стюартов. В России одни целовали ручку матушке-Екатерине, тогда как другие готовились к воцарению «законного наследника» цесаревича Павла. В глазах государей, довольно шатко сидевших на троне, теория «масонских заговоров» имела под собой все основания, тем более что в масонские общества в основном входила элита страны — политики, дипломаты, ученые, литераторы…

Родиной масонства считается Англия. В 1717 году там произошел очередной «переворот»: на смену оперативному масонству, руководившему практической деятельностью «вольных каменщиков» — зодчих, строителей, фортификаторов, — пришло спекулятивное, направленное уже не на внешнюю, а на внутреннюю деятельность, на построение «храма человеческой души». Четыре древние ложи объединились, создав Великую ложу Лондона — своего рода клуб, где без опасности для себя могли встречаться люди, придерживающиеся разных взглядов (немалое дело в Англии, находившейся под властью нетерпимого к критике премьер-министра Р. Уолпола). Сохранялись внешние формы и символика «ремесла», но не его цели и задачи: из области практической деятельности они были перенесены в область нравственного самосовершенствования.

Прекрасно понимая, что один в поле не воин, Великая ложа начала плодить «дочек» по всей Европе, стараясь привлечь на свою сторону сильных мира сего, чтобы обеспечить свою безопасность.