Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX—XX веков

Подобными нравами отличались наши соотечественники не только у «Трактирного буфета Больших Воробьёвых гор». В Царицыне, при входе в аллеи парка, стоял кабак крестьянина Петрова. Кабак этот существовал много лет. Всякая рвань с утра до глубокой ночи пропивала там всё, что могла. Постоянно в этом кабаке возникали скандалы и драки, во время которых озверевшие мужики в растерзанном виде, с матерщиной и сжатыми кулаками выскакивали на дорогу, по которой гуляли дачники. Иногда пьяниц вышвыривали из кабака его служители. Сюда, в Царицыно, по праздникам стекались приказчики, мастеровые, крестьяне близлежащих деревень с полуштофами водки и, как говорится, «гуляли». Заканчивались эти гулянья нередко тоже драками и поножовщиной. К тому же гуляющие не оставляли в покое здания и исторические руины. Они исписывали их разными надписями довольно пошлого и примитивного содержания. На фасаде одного из зданий, на самом его верху, аршинными буквами какой-то писатель-верхолаз начертал чёрной краской известное слово из нескольких букв. Сделать это можно было не иначе как рискуя сломать себе шею, но чего только не сделает наш человек ради того, чтобы отличиться!

Немцы в Царицыне вели себя лучше. Их здесь было много. Они давно облюбовали этот московский пригород. Собирались обычно в саду и ресторане, находившемся недалеко от железнодорожного вокзала. Хозяином этого сада и ресторана тоже был немец. Здесь, можно сказать, образовалась немецкая колония. Не случайно, наверное, герой тургеневского романа «Накануне» Инсаров именно здесь, в Царицыне, бросил в пруд скандалившего немца. Помимо дачников немцев в Царицыне летом отдыхало много русских дачников. Для них имелись «танцевалка» (танцплощадка нашего времени), детский круг и ресторан. Танцевальные вечера устраивались два раза в неделю, зато каждый день можно было кататься на лодках по царицынским прудам и петь романсы под гитару. Господа, приехавшие из города, любили заглянуть в так называемый «Миловид» (это название сему очаровательному местечку дала сама Екатерина II). Отсюда они любовались прекрасным видом за самоварчиком и закусками. Постепенно власти стали прижимать вольную жизнь отдыхающих, и не только «простых», но и «образованных». Запретили, например, арендатору павильона «Миловид» подавать господам самовары, а сторожам велели подходить к тем из них, кто пел, и предлагать «не нарушать тишины и покоя».

Возвращение домой после воскресной или праздничной загородной прогулки имело свои сложности. Поскольку поездов было мало, а людей много, в вагонах возникала давка. В то время билеты у пассажиров проверяли не контролёры, как теперь, а кондукторы, и проверяли они их при входе в вагон. Усталые и раздражённые напирающей и нетрезвой публикой кондукторы нередко были грубы с нею. Кроме того, в кассах не всегда хватало билетов на всех пассажиров. Наиболее сообразительные отдыхающие запасались обратными билетами в Москве. Проблемы с билетами возникали не только в Царицыне. В Москве, например, не так легко было взять в выходной день билет до станции Перово, поскольку билетов было мало и продавать их начинали за десять минут до отхода поезда. При таком положении те, кто стоял ближе к кассе, брали билеты не только для себя, но и для своих знакомых, а те, кто стоял в конце очереди, оставались без билета.

О подмосковных дачных платформах следует сказать ещё несколько слов. Постепенно они превращались в какие-то клубы или променады. На многих станциях, особенно в Пушкино и Химках, их заполняла дачная публика, в которой преобладали девицы с длинными распущенными волосами, девы в возрасте с высокими, взбитыми причёсками и подростки.

На Нижегородской железной дороге существовал тогда свой особый обычай. Здесь на платформах станций стояли с кувшинами женщины, предлагающие пассажирам умыть физиономии. У платформ Павловской и Гороховецкой станций выстраивались вереницы таких женщин. Плата за умывание произвольная — кто что даст. Давали обычно одну-две серебряные монеты. На тех, кто совал медную, женщины накидывались с бранью. Приходилось являться в столицу с неумытым лицом.

Глава вторая МОСКВА, ПЕТЕРБУРГ И ПРОВИНЦИЯ

Провинциальная жизнь. — Москва и Петербург. — Особенности московской жизни. — Москва и Петербург (продолжение)

Провинциальная жизнь

Возвратившись в Москву из какой-нибудь поездки, тем более дальней, люди привозили с собой, помимо грязного белья, подарков и воспоминаний об амурных приключениях, новые впечатления, сплетни, слухи и всякие истории, которыми была так богата российская действительность. Истории эти были и ничтожные, и смешные, и страшные, однако в каждой из них отражался хоть и небольшой, но тем не менее характерный кусочек нашей жизни.