Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX—XX веков

В Одессе, например, летом 1884 года на Французском бульваре коллежский регистратор, сотрудник местной газеты, избил палкой частного поверенного и сотрудника газеты «Новороссийский телеграф» фон Зейдлера за клевету в печати. Сочувствующие отвели побитого в буфет и отпаивали там зельтерской водой. Отбила ли палка у Зейдлера желание критиковать другие газеты? Это неизвестно. Известно только, что в конце XIX века уже существовали более цивилизованные, судебные, формы воздействия на несправедливую критику в печати. И всё-таки, как показала жизнь, палка не утратила своего значения. Некоторые отсталые люди ещё видели в ней достойное продолжение карающей десницы.

Но особенно соблазн справедливого возмездия был сладок, когда сулил материальную выгоду.

В том же 1884 году и в той же Одессе, на Нежинской улице, разносчик газет подбежал к прохожему и стал кричать, указывая на него, что это известный преступник Дегаев, тот самый, который убил главу российского политического сыска Судейкина и скрылся. Тогда портреты Дегаева были расклеены по всей стране. За поимку его полагалось солидное вознаграждение: 10 тысяч рублей! На крик разносчика явился городовой и отправил прохожего в участок. Но оказалось, что прохожий вовсе не Дегаев, а даже очень порядочный человек. Однако разносчик газет не унимался. Он продолжал кричать, что поймал Дегаева, и требовал обещанные 10 тысяч. Тогда его, на всякий случай, отправили в психиатрическую больницу. Он и там не унимался, а сочувствовавшие ему качали головами и говорили, что нет на свете правды, и уверяли разносчика в том, что полицейские сами получили деньги за пойманного им государственного преступника. Постепенно это мнение из стен сумасшедшего дома перешло, как это нередко бывает, в мир нормальных людей и стало мнением общественным.

Приехавший из Баку рассказал как-то историю пострашнее одесских. А случилось вот что: в один прекрасный вечер, какие бывают в этом городе в октябре, неизвестные мужчины схватили русского рабочего-каменщика, накинули на голову мешок, посадили в фаэтон и куда-то повезли. Когда же, наконец, приехали и сняли с головы каменщика мешок, то тот увидел перед собой трёх мужчин кавказской национальности и изумительной красоты дрожащую молодую женщину. Мужчины приказали каменщику замуровать женщину в стену дома, в котором они находились, пригрозив смертью. Каменщик выполнил приказание, после чего ему снова набросили на голову мешок и отвезли на то место, откуда его взяли. Каменщик обратился в полицию. Дом, в котором замуровали женщину, долго искали, но так и не нашли.

Страшным историям, привозимым из провинции, не было конца. Рассказывали, например, о том, как жители одной из деревень на юге России поймали человека, заподозренного в поджоге. Раскалённым до красна железом они выжгли ему глаза, жгли тело. Человек же, несмотря на всё это, свою вину в поджоге отрицал. Крестьяне тогда задумались, не зная, что с ним дальше делать. В это время подошёл к ним какой-то высокий мужик с топором за поясом и спросил: «Не ведаете, як из ним зробыты?» Те пожали плечами, а мужик взял топор и отрубил заподозренному в поджоге голову. Несмотря на весь ужас случившегося, крестьяне в глубине души были довольны: ударом топора мужик снял с них ответственность за ослепление и муки, возможно, невинного человека.