Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта в период Первой мировой войны

Утром первого марта по всему городу забелели объявления: «По высочайшему Его императорского величества повелению объявляю город Москву с 1-го сего марта состоящим на осадном положении. Запрещаются всякого рода сходбища и собрания и всякого рода уличные демонстрации». Главноначальствующий приказывал жителям исполнять все требования властей без промедлений. С восьми часов вечера и до семи часов утра горожанам запрещалось передвигаться по улицам Москвы, «кроме служебной необходимости».

Расклейка по городу приказа генерала Мрозовского фактически была последним проявлением активности царской администрации. В ответ москвичи снова заполнили улицы и площади города. Правда, в настроении демонстрантов, по наблюдению А. Н. Вознесенского, появился новый оттенок: «…толпы эти нерешительны, они жмутся на тротуарах и ближе к воротам и зданиям, на которых со вчерашней ночи висит грозное объявление командующего войсками генерала Мрозовского о введении в Москве осадного положения со всеми его последствиями.

Репутация свирепого Мрозовского всем известна, жители все еще привычно ждут пуль и нагаек».

Однако прошло совсем немного времени, и прежняя революционная бесшабашность снова охватила публику. Одной из форм протеста стало срывание объявлений об осадном положении. Бумажные лохмотья на стенах домов и заборах были одной из характерных примет того дня. Упоминание о ней среди прочего находим в описании «первомартовских» впечатлений В. Амфитеатрова-Кадашева:

«Проснулся поздно и поспешил на Тверскую. На углу Чернышевского – ободранный плакат: объявление Мрозовского об осадном положении. Подходя к Тверской, издали услыхал легкий хлоп аплодисментов и “ура!”. Когда вышел на Тверскую, увидел следующее: тротуары полны народом, а посреди улицы медленно едет конный патруль; молодой казак с круглым лицом, размахивая шашкой, взволнованно кричит: “Не бойтесь! Стрелять не будем!” В ответ “ура!” и аплодисменты».

Другие события второго дня революции осветили корреспонденты московских газет:

«Уже с утра толпы народа показались на всех улицах. Тротуары повсюду заполнены. Из типографий, с фабрик и заводов забастовавшие рабочие выходят с революционными песнями и красными флагами. У Триумфальных ворот толпа собирается плотной массой и двигается по Тверской улице к Воскресенской площади. Поют “Марсельезу”, “Варшавянку”, “Похоронный марш”. В десять часов утра останавливаются трамваи, и толпа расходится. Все полицейские посты сняты. Вместо городовых на перекрестках стоят ночные сторожа. На площадях стоят военные патрули, с которыми толпа разговаривает по-товарищески. Солдаты охотно вступают в разговор».

«На Тверской вчера с утра и до вечера царило оживление необычайное, трудно поддающееся описанию. Все время следовали войска, то большими, то малыми группами, проносились автомобили и автомобильные грузовики с солдатами и офицерами. У офицеров – обнаженные шашки. Иногда на автомобилях вместе с военными – штатские, студенты. Почти все автомобили и грузовики – с красными флагами. У многих солдат – красные ленточки, значки. Солдат народ встречал шумными кликами.

Иногда автомобили останавливались, и с них произносились короткие речи, обычно – на тему о необходимости сохранять полное спокойствие, не поддаваться провокационным вызовам, доверять офицерам. Толпы отвечали на эти речи криками “ура!”.

Из ряда лазаретов, расположенных на Тверской, из окон раненые воины махали шапками и красной материей, приветствуя дефилировавшие по улице народ и войска.

В нескольких пунктах Тверской в разные часы, примостившись на чем-нибудь у стен, на подоконнике и т. п., говорили ораторы, сообщая о том, что происходит в Городской Думе, призывая оказывать полное доверие офицерам, ставшим на сторону народа, исполнять их распоряжения, соблюдать порядок. В толпе передавали, что несколько лиц, в которых подозревают переодетых городовых, пробовали призывать к разгрому лавок, говорили о злоупотреблениях лавочников, булочников и т. п. Толпа, окружая таких провокаторов, отвечала им резкими окриками, задерживала, призывала проходивших мимо воинских чинов, которые и задерживали этих провокаторов. По-видимому, в народе – ясное понимание подлинного характера таких разгромных призывов, и они нигде успеха вчера не имели.

На улицах Москвы

Над Тверской и ее площадями вчера в течение нескольких часов кружил аэроплан с красным флагом».

«На набережной у Храма Спасителя толпа. На коленях бронзовой фигуры Александра III стоит, выпрямившись, рыжеватый рабочий в летнем пальто. Машет красным платком.

– Товарищи! Отсюда, с этого чугунного кресла на вас глядит то чугунное засилье веков, тяжелый, железный режим, то, что перековывало свободу нашу в цепи, что проповедовало рабство и держало Россию в кандалах… Товарищи…

Толпа, вздрагивая, слушает.

– Удивительное зрелище! – говорит офицер, мой спутник. – Социал-демократ на коленях жесточайшего абсолютиста. (…)