Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта в период Первой мировой войны

Совсем другое впечатление от «разоружения» получил другой москвич – Н. П. Окунев: «Поздно вечером к нашему дому подошел какой-то воинский отряд, состоящий человек из 15, которым командовал не совсем трезвый прапорщик. Объявив нам, что они командированы “военно-революционным комитетом”, они отобрали все имеющиеся в доме револьверы. Если бы это не было сделано добровольно, то они сделали бы во всех квартирах обыски, что было очень опасно, так как сплошь и рядом бывает, что при обысках пропадают и деньги и ценные вещи. Я почему-то очень боялся за свои резиновые калоши, не так давно приобретенные “в хвосте” за 15 руб. Впрочем, “командующий” этой экспедиции сказал своему товарищу в присутствии всех мужчин-квартирантов: “Публика-то тут чистенькая, не мешало бы посмотреть, что у них в комодах, а то ведь они нас не помилуют, попади-ка им в лапы”. Но к счастью, среди солдат нашелся один, должно быть не пьющий и с совестью, – так тот отсоветовал делать обыск, и его послушались. В доме начались уже женские истерики и женский визг. Но тут “товарищи” стали уходить, оставив на лестнице сильный спиртной “дух” и унося с собой до десятка револьверов, которые завтра же, быть может, будут продаваться на Сухаревке нашему же брату, трусливому “буржую”».

Впрочем, 28 октября проблема обеспечения восставших оружием была успешно решена. В вагонах, стоявших на станции «Сокольники», рабочие обнаружили сорок тысяч винтовок. Грузовиками и трамваями, беспрерывно курсировавшими сутки напролет, этот арсенал был развезен по городу[69].

И все же большевикам пришлось вызывать подмогу из близлежащих городов: Ярославля, Владимира, Костромы, Шуи и др., откуда по ходу восстания прибыли многочисленные отряды рабочих и революционных солдат. Из Петрограда к шапочному разбору поспели даже балтийские матросы.

Антибольшевистские силы составляли юнкера Александровского и Алексеевского училищ (3200 чел.), шести школ прапорщиков (3600 чел.), из которых 1-я так и не выступила, а 6-я сдалась без боя, учащихся трех кадетских корпусов (300 чел.) и одна казачья сотня (вторая объявила нейтралитет). К ним, по свидетельству начальника 4-й школы прапорщиков А. Г. Невзорова, присоединились две роты, сформированные из студентов, с офицерами на командных должностях, офицерская рота и подошедший позже Корниловский ударный батальон[70] (около 500 штыков).

Авторы энциклопедии «Великая Октябрьская социалистическая революция» утверждают, что боеспособных сторонников Временного правительства насчитывалось свыше 15 тысяч человек. Далее следует уточнение: «К началу боев активные регулярные силы контрреволюции не превышали 6 тыс. чел., но они были хорошо вооружены и обучены. В дальнейшем их численность увеличилась».

Неясен вопрос с участием в боях женщин-«ударниц». А. Г. Невзоров был уверен, что женских батальонов в Москве не было. Тем не менее ряд источников свидетельствует об обратном. В сентябре 1917 года газета «Ведомости Московского комиссариата градоначальничества» писала:

«Несколько месяцев тому назад в Москве сформировался женский батальон смерти, составленный исключительно из девушек-доброволиц, воодушевленных высоким порывом активной защиты родины. Тогда по всей России разлилась волна женского добровольного движения: формировались полки, батальоны, шли на фронт ударные женские роты. Эти отряды мужественно сражались и гибли в неравном бою с врагом. Жизнью жертвовали женщины-добровольцы за родину. Не умаляя высокой патриотичности, воодушевляющей женщин, относясь с глубоким уважением к их благородному порыву, военные авторитеты и общественные организации, наблюдавшие боевую деятельность женских батальонов, указывали на физическую слабость доброволиц, при всей искренности их желания активно бороться в рядах армии, не могущих представить значительной боевой единицы. Целый ряд фронтовых и армейских комитетов вынес резолюции, в которых указывалось на непригодность женских батальонов для той роли бойцов, которую они брали на себя. Поступали также сведения о том, что солдаты на фронте выражали недовольство фактом присылки к ним женских батальонов, находя, что им зазорно сражаться в окопах бок о бок с женщинами.

Запись в московский «Ударный батальон»

Командующий войсками Московского военного округа подполковник К. И. Рябцев поручил офицеру военно-политического отдела штаба подпоручику Дунаеву обследовать женский батальон. Подпоручик Дунаев предоставил доклад, в котором, не отрицая тот высокий душевный порыв, который заставил доброволиц покинуть семьи и поступить в ряды армии, и вместе с тем указывал на невозможность практического осуществления идей женского батальона. Как самостоятельная единица батальоны не имеют значения, а, не представляя из себя важной боевой силы, батальон является излишним грузом для армии, и без того перегруженной.

Командующий войсками приказал женский батальон смерти расформировать. К расформированию приступлено несколько дней тому назад».