Повседневная жизнь Москвы в XIX веке

От трактира ресторан отличался в основном тем, что кухня здесь была по преимуществу французская (хотя иногда встречалась и русская), прислуживали не половые, а официанты во фраках (им, в отличие от половых, полагалось говорить «вы») или в какой-нибудь придуманной содержателем форме, порции были существенно меньше трактирных и музыка была только «живая» — чаще всего какой-нибудь хор (нередко женский) или ансамбль (тирольский, венгерский, цыганский). Во всем остальном — интерьерах, ценах, обслуживании — большого различия не было. По мере увеличения числа московских ресторанов они стали делиться на три категории. Как и в трактирах, в ресторанах блюда из меню в большинстве случаев среднему москвичу были малодоступны, но тоже широко применялась практика порционных завтраков и обедов, которые даже в первоклассных заведениях были относительно недороги. К примеру, в «Эрмитаже» на обед предлагали такие деликатесы:

Обед 2 р. 50 коп.

Крем Ортанс Рояль.

Консоме Марго. Пирожки.

Стерлядь брезе О шампань.

Филе миньон Массена.

Жаркое: Бекасы. Салат.

Цветная капуста, соус голландский.

Персики кардинал.

Обед 1 р. 50 коп.

Суп Ризото.

Консоме. Пирожки.

Судак Кольбер.

Жаркое: Телятина. Салат Латук.

Пунш Мексикен.

«Когда бывали свободные деньги, — вспоминал о ранней ресторанной жизни Москвы (1820-х) М. А. Дмитриев, — я обедал за пять рублей ассигнациями на Тверской у Ледюка. У него на эту цену был обед почти роскошный: отличный вкусом суп с прекрасными пирожками; рыба — иногда судак под соусом а ля тартар, иногда даже угри; соус — какое-нибудь филе из маленьких птичек; спаржа или другая зелень; жареное — рябчики, куропатки или чирок пирожное или желе из апельсинов или ананасов — и все это за пять рублей. Вино за особую цену; я иногда требовал стакан медоку Сен-Жюльен, что стоило рубль ассигнациями; половину выпивал чистого, а половину — с водою… В случае уменьшения финансов, обедал на Кузнецком мосту, у Кантю, за общим столом: это стоило два рубля ассигнациями. Тут была уже не французская, тонкая и избранная кухня, сытные щи или густой суп; ветчина и говядина и тому подобное. Но при большом недостатке денег я отправлялся к Оберу, где собирались по большей части иностранцы и обедали за одним столом с хозяином. У него стол был поделикатнее, чем у Кантю, но беднее, а стоил обед всего рубль ассигнациями»^[174].

Также пользовались в то время известностью и популярностью рестораны при гостиницах Будье, Дюссо и Шевалье.

Заведение Шевалье (позднее принадлежавшее Шеврие), находившееся при гостинице в Газетном (нынешнем Камергерском) переулке, состояло из небольшой залы и двух отдельных кабинетов. В общей зале, уставленной экзотическими растениями и превращенной в зимний сад, стоял один большой стол. Блюда здесь сервировались на тончайшем фарфоре, приборы были серебряные; кухня, естественно, французская, порции, по московским меркам, микроскопические. Водку наливали в крошечные рюмочки, что тоже было не по-московски, и нельзя было получить ни черного хлеба, ни кваса, до которых большинство москвичей были большими охотниками. При всем том место это было очень дорогое и, как бы сейчас сказали, пафосное, почему и посещалось в основном, кроме постояльцев и приезжих иностранцев, московской «золотой молодежью». В 1860-х завсегдатаями здесь были граф Шереметев, Ланские, С. С. Перфильев, граф В. В. Гудович, Римский-Корсаков — владелец противоположного от ресторана здания (которое впоследствии было перестроено под театр, и, сменив нескольких «постояльцев», в конце концов оказалось занято Художественным театром).

Ко второй половине XIX века московский ресторан уже основательно обрусел, а ближе к концу столетия постепенно так сблизился по своему характеру с трактиром, что даже коренные москвичи часто путались в том, к какой категории отнести то или иное заведение.

Знаменитый «Эрмитаж» на Трубной площади, открывшийся в 1864 году при одноименной гостинице, с виду выглядел трактиром, то есть здесь служили половые, а не официанты, но назывался рестораном и потчевал французской кухней. Его совладельцем (в компании с московским купцом Я. А. Пеговым) и шеф-поваром был легендарный Л. Оливье, давший свое имя бессмертному салату и вообще поднявший кухню «Эрмитажа» на блистательную высоту. Позднее хозяином заведения недолго был Висконти, а вслед за ним Мариус.