Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

В домах 4–6 по Обуховскому проспекту, слитых в один громадный «Обуховский дом», располагались постоялый двор, лавки, магазины, пивная и трактир «Сухаревка», описанный Ф.М. Достоевским и В.В. Крестовским. Позже трактир перелицевали в ресторан и назвали «Ярославль», но его полууголовный характер от этого не изменился. Рядом с ним находилась знаменитая «Мышеловка» – чайная, где собирался пришлый сброд без документов. Заведение часто навещалось агентами Сыскной полиции. Сыщики ловили легковерных дураков и доставляли в участок, почему чайная и получила такое неофициальное название. Одна большая комната с перегородками всегда была набита беспаспортными и лишенными столицы[74]. Другими завсегдатаями «Мышеловки» были плашкетники – воры-подростки, орудовавшие на Сенной площади. Бывалые обитатели лавры обходили чайную стороной и прятались от сыщиков во дворах. Там, за трехэтажным фасадом «Обуховки», раскинулись флигели, где и билась особенная вяземская жизнь, не похожая ни на какую другую.

Флигели лавры имели собственные названия и очень разнились друг от друга по степени опасности. В Корзиночном действительно помещались несколько артелей, которые плели корзины. Их работники имели паспорта и не прятались при облавах. Но рядом с ними обитали настоящие вяземцы. Пьяница и пропащий человек Николай Иванович Свешников (1839–1899), старожил этой клоаки, описал их кратко, но точно: «Это не благообразная и стыдливая беднота Песков или Петербургской стороны, а люди бесстыжие, лихие и умеющие легко достать копейку»{172}. Именно последним умением и подкупали вяземцы конторщиков. Если и садились они на мель, то временно и ненадолго. В огромном городе они быстро находили добычу.

Рис. 38. Флигель Вяземской лавры. Начало 1900-х гг.

Другой весьма влиятельной группой являлись тряпичники. У них был легальный промысел в Тряпичном флигеле и в подвалах Стеклянного коридора. Собранным хламом они заваливали пустырь позади кладовых, которые арендовали торговцы с рынка. Меж кучами мусора расхаживали крючечники и своими длинными крюками сортировали его: тряпье, кость, бумага, стекло, железо и проч. Так выглядела внешняя сторона законного дела. На самом деле старосты артелей тряпичников были одновременно скупщиками краденого. Они держали при себе шайки воров различной специализации (фортачей[75], скокарей[76], циперов[77] и т. д.), выступая одновременно наводчиками, укрывателями и маклаками[78]. Воровская добыча за одну ночь перелицовывалась в специальных пошивочных мастерских и на другой день уже продавалась на рынках в неузнаваемом виде. Главари тряпичных артелей оказывали «красным»[79] важнейшую услугу: реализовывали краденое до того, как его обнаружит Сыскная полиция. Поэтому по значимости они были в преступном мире на видных ролях.

В Вяземской лавре проживали и представители «мирных профессий», они даже составляли там большинство: типографские наборщики, иконописцы, плотники, продавцы еды, банщики, водовозы, билетные проститутки, «стрелки»[80], холодные сапожники[81], факельщики[82]… Жулики были в меньшинстве, но именно они задавали тон. Обыватели день и ночь наблюдали изнанку жизни: при них же, не стесняясь, уголовные обдумывали и прокручивали свои делишки. И никто ни разу не стукнул в полицию по своей воле – здесь нравы мазуриков и простых людей совпадали. Осведомители, конечно, имелись, в первую очередь среди квартиросдатчиков. Потому что все они торговали беспатентно водкой и скупали краденое. Полиция время от времени их на этом ловила и под угрозой высылки вербовала. Такие доносчики поневоле старались ладить и с теми, и с другими. И лишний раз не выдавали уголовных. Ведь от «делового элемента» кормилось множество обслуги. Особенно выгодно было дружить с ворами. Те часто оказывались при деньгах, и тогда дым стоял коромыслом. В Банном флигеле имелись, кроме торговых номеров, еще и семейные (фактически – бордели), и даже «дворянские». Благородия там никогда не мылись, а гуляли воры после удачных краж. Другой богатый и влиятельный слой – держатели ларей на Сенной. Сами они в Вяземской лавре не жили, но хранили в подвалах её корпусов свои товары. И потому вынужденно договаривались с заправилами темных каморок об охране имущества – нанимали их на разовые работы и даже кредитовались у них. Ведь среди вяземцев имелись и богачи – старосты артелей нищих, которые за жизнь умудрялись скопить десятки тысяч рублей, они-то и давали деньги в рост. Старосты платили громилам за охрану капиталов, а заодно присоединяли их кровавые деньги к своим. И давали для пополнения оборотных средств тем же торговцам. Так складывалась круговая порука, где все всё знают, но молчат.