Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников

«По окончании фейерверка, — завершает Берхгольц рассказ о первом дне свадебного торжества, — начался прощальный танец невесты. Император как маршал весело прыгал впереди с своим большим жезлом и отвел танцевавших в спальню новобрачной, где еще несколько времени пили за столом, который в этом случае всегда ставится там с сластями и за который садятся все свадебные родные, не вставая обыкновенно до тех пор, пока жениха не споят совершенно (по здешнему обычаю, он непременно должен на первую ночь лечь в постель пьяный). Впрочем, на сей раз молодой дешево отделался, да и пир в спальне продолжался недолго. Когда провожавшие жениха и невесту простились с ними и вышли из спальни, шаферы пригласили всё общество собраться снова на другой день в три часа пополудни. После того император простился, и часов в одиннадцать гости разъехались».

На следующий день гости собрались в назначенное время, но вынуждены были прождать императорскую чету до половины седьмого. «Вскоре по прибытии государя, — пишет камер-юнкер, — все пошли к столу и сели опять почти в том же порядке, как вчера, с тою лишь разницею, что свадебные чины поменялись местами, т. е. те, которые сидели в первый день по правую сторону невесты, сели теперь по левую, и что жених сел за дамский стол». Молодая хотела уступить главе новой семьи место справа от нее, как было положено по обычаю. Но Петр закричал жениху: «Нет, постой, дочь князя-кесаря должна сидеть на первом месте!» (Берхгольц вел дневник по-немецки, но эта фраза записана по-голландски; следовательно, император прибегнул именно к этому хорошо известному ему языку в расчете на иностранных гостей.) Михаил Головкин послушно сел по левую сторону от невесты.

Дальнейший порядок свадебного застолья ничем не отличался от того, который был в первый день. Но во время танцев императорская чета устроила своеобразное развлечение. В танцах участвовали два старика: 62-летний отец жениха Г. И. Головкин и бывший российский посол в Польше князь Г. Ф. Долгорукий, которому исполнилось 65 лет; по понятиям XVIII века это был весьма почтенный возраст. Императрица сказала герцогу Гольштейн-Готторпскому, что «хочет хорошенько помучить их». Она начала танцевать с герцогом в первой паре, намеренно проделывая неимоверное количество поворотов, которые должны были повторять Головкин и Долгорукий, следовавшие за ними в парах с молодыми партнершами. Оба «устали до крайности и под конец едва тащили ноги, к немалому удовольствию их величеств и всего общества». В не менее плачевном положении находились другие пожилые танцоры: отец невесты И. Ф. Ромодановский, Ф. М. Апраксин, П. А. Толстой и особенно П. П. Шафиров, которому «досталось больше всех по причине его толстоты». Англез под предводительством императорской четы «до того измучил почтенных господ, что они по окончании его повалились на стулья как полумертвые, потому что прежде, пока танец еще не кончился, никто из них не смел ни присесть, ни отстать. Всё это очень забавляло государя».

Однако Петр этим не ограничился. «Ему, — пишет Берхгольц, — хотелось также в этот вечер напоить допьяна некоторых гостей, и он начал сперва провозглашать разные веселые тосты, а потом являться с штрафными стаканами, которые одних заставлял выпивать за то, что они не довольно усердно танцевали, других за то, что мало оказывали почтения князю-кесарю и въезжали к нему на двор на лошадях и в экипажах», тогда как от ворот следовало идти пешком. В результате «многие довольно сильно опьянели». Танцы и питье продолжались до одиннадцати часов вечера, после чего «незаметно уехали сперва императрица, потом вскоре император, а затем разошлось и всё общество». Берхгольцу довелось до отъезда увидеть постель новобрачных — вероятно, в ходе своеобразной экскурсии, устроенной хозяином дома для герцога Гольштейн-Готторпского и его свиты. Кровать, изготовленную по приказанию отца невесты, камер-юнкер счел «очень красивою и великолепною», лучшей из всех, которые ему доводилось видеть в России: «она была обита красным бархатом и везде обложена широким золотым галуном, а сделана по новейшей французской моде»⁽²⁶⁾.