Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана

Добравшись до берегов Америки, европейцы позаимствовали у индейцев идею гамака и начали устраивать подвесные койки.[15] Впрочем, удобство этого нововведения было относительным. Постоянная болтанка на таких качелях доводила до морской болезни даже старых, закаленных «морских волков». При одновременном подвешивании в тесном помещении гамаков многочисленной команды болтанка прекращалась; зато, чтобы забраться в свой гамак, нужно было со змеиной гибкостью протиснуться между соседями.

Свои пожитки (если таковые имелись) матросы складывали в мешки, завязанные узлом, или в морские сундуки, служившие также для сидения. Чтобы придать сундукам большую устойчивость во время качки, их нижнюю часть делали шире верхней, а в днище вставляли крючки — для фиксации. Хорошие морские сундуки делались на шпунтах (то есть выступ одной доски входил в углубление другой) и были водонепроницаемыми.

Камбуз (от голландского kombuis — «кухня») на судне первоначально не был предусмотрен, поскольку парусники не уходили в море надолго и для приема пищи либо приставали к берегу, либо использовали «сухой паек». Кухни не было даже на кораблях Колумба! Но с началом дальних путешествий в носовой части судна стали сооружать открытый очаг с кирпичным полом, посыпанным песком, чтобы можно было готовить горячую пищу В гигантском котле варилось одно-единственное блюдо. Камбуз был тесным, жарким и зловонным помещением, занятым, помимо плиты, грубо сколоченными кухонными столами, колодами для рубки дров и разделки мяса, бочками, баками, котлами, горшками, поленницами дров, мешками и т. п. Там едва можно было повернуться.

Надстройка на корме судна называлась ютом. Со временем она стала многоярусной, подразделялась на несколько кают для «руководящего состава» (шкипера, штурмана, боцмана, лекаря), размещенных вдоль бортов, и большой салон у кормовой стенки — «апартаменты» капитана. Каюты были разделены простыми деревянными переборками, но салон могли изысканно обставить и украсить. Своими окнами он выходил на галереи, устроенные в задней части надстройки, нависающей над кормой.

В окна вставляли решетки с мелкими стеклами, рамы декорировали резными колоннами и арками. С конца XV века салон стали обшивать изнутри хорошо подогнанными досками, появилась в нем и мебель — скамьи под окнами, сундуки и резные шкафчики. «Гости с юта» пользовались особой привилегией — имели свои постели.

Всё ненужное или пришедшее в негодность сбрасывали за борт. Тот же принцип применялся для отправления естественных потребностей. Чтобы справить нужду, матрос усаживался на релингах (ограждении палубы), крепко держась за ванты (снасти, которыми мачты крепились к бортам). Случалось, люди срывались при этом за борт, поэтому испанцы в эпоху Великих географических открытий стали использовать на своих кораблях специальный стульчак (доску с одним или несколькими отверстиями), подвешенный над релингами. Пользование им требовало навыков воздушного гимнаста, к тому же заниматься столь интимным делом у всех на виду было малоприятно. В конце концов на кораблях обустроили отхожие места: «ретирада» (от французского se retirer — удалиться) для матросов находилась в носовой части корабля, под бушпритом, и поэтому называлась гальюном, по наименованию выступа, на который крепится носовая фигура. «Очко» было устроено прямо над морем, и в шторм пользоваться им было проблематично. Для командного состава отхожее место оборудовали на корме.

В зависимости от размера и назначения парусные суда имели от одной до четырех мачт. Мачты больших парусных кораблей достигали в высоту более шестидесяти метров, а в толщину (у основания) — до метра. Их составляли из нескольких стволов деревьев. Нижний ствол назывался колонной или просто мачтой, а продолжение — стеньгами. Каждая мачта имела свое наименование. Так, на трехмачтовом корабле первая мачта от носа называется фок-мачтой, вторая — грот-мачтой, третья, самая маленькая, — бизань-мачтой. На верхней части мачты укрепляли марсовую площадку, или просто марс. Первоначально он имел вид круглой корзины, но с середины XVIII века марсы стали делать почти прямоугольными, закругленной была лишь носовая часть. Трехмачтовые суда несли по три марса, которые называли соответственно фор-марс (на фок-мачте), грот-марс (на грот-мачте) и крюйс-марс (на бизань-мачте). Дозорный матрос — марсовый — высматривал оттуда, не покажется ли на горизонте чей-то парус или полоска земли. С высоты примерно пяти метров видно на восемь километров в округе, а с тридцатиметровой мачты острый глаз моряка охватывал расстояние до 20 километров.

Бушприт, мачты и стеньги на парусном судне закреплялись в определенном положении с помощью специальных снастей — стоячего такелажа, изготовленного из толстого растительного троса и всегда остающегося неподвижным. Матросы поднимались на мачты и стеньги по вантам, которые удерживали мачты с боков. Подвижные снасти назывались бегучим такелажем.