Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана

Утром моряк закусывал сухарями и — если это было каботажное плавание у берегов Европы — чесноком и луком, а то и жареными сардинами. В океане приходилось довольствоваться твердокаменными сухарями из муки, замешенной на воде, в которых после нескольких недель плавания заводились червячки. От червей избавлялись, размачивая сухари и запекая их повторно. Английские сухари были светлыми, так как делались из пшеницы и кукурузы, иногда в тесто подмешивали размолотые каштаны. Шведские сухари за твердость и форму — круг с дыркой посередине — прозвали «оселками». Немецкие «кналлеры» («трескуны») пекли из ржаной муки. Сухари были настолько твердыми, что их приходилось разбивать молотком. Сухарные крошки смешивали с салом и сахаром, разбавляли водой и получали «собачье пирожное».

Горячую пищу подавали только раз в день — на обед. По такому случаю коку дозволялось развести огонь на палубе, в жаровне под огромными железными котлами. Отмыть такой котел полностью было невозможно, поэтому в нем старались готовить примерно одно и то же. Основу пищи составляли растительное масло, чеснок, фасоль, бобы, горох, сушеное или копченое мясо, сало, вяленые сардины или треска, солонина — всё это хранилось в той части судна, которую реже всего заливало водой. Похлебку готовили из ржаной, овсяной или кукурузной крупы с бобами и горохом, заправляя ее жиром или оливковым маслом. Три-четыре раза в неделю на обед и ужин подавали сало, треску или сельдь. По возможности моряки пытались разнообразить свое меню, ловя в море тунца, морских свиней[36] и акул. В рационе пиратов Карибского моря преобладало черепашье, говяжье или свиное мясо, а когда оно заканчивалось и начинался голод, в пищу употреблялась кожа.

«Если пираты решили заготовить большой запас мяса, его доставляют на корабль и сбрасывают в трюм как балласт, — пишет Эксквемелин. — Из трюма мясо берут для насущных надобностей дважды в день. Когда мясо варят, жир, всплывающий на поверхность, собирают и сливают в маленькое корытце. В этот жир макают особые колбаски. Потом жир используют как приправу. Нередко пиратские кушанья бывают намного вкуснее изысканных блюд, которые подают на господские столы».

Отправляясь в поход, моряки часто загоняли в трюм свиней и птицу, которым предстояло стать источником свежего мяса, правда, свиньи плохо переносили морские путешествия и нередко погибали во время плавания. «У меня на борту уже полтора года жили шесть пар голубей очень хорошей и весьма плодовитой породы, — рассказывает в своих мемуарах Клод де Форбен. — Они настолько привыкли ко всему, что «Ни резня, ни канонада, ни приближение нескольких других кораблей ни разу их не спугнули. Во время стоянки в Тулоне мне подарили вороненка, которого я взял с собой. Как только он начал летать, то стал подбираться к голубиным гнездам. Большего и не требовалось. Однажды днем все мои 12 голубей, точно сговорившись, уселись на рее фок-мачты, а потом улетели, хотя у всех них оставались либо яйца, либо птенцы, а мы находились более чем в 40 лье (160 километрах. — Е. Г.) от земли».

Во время высадки на берег флибустьеры сразу же устремлялись на поиски дичи. «Бывает, что пираты намеренно нападают на испанские коррали,[37] за изгородями которых пасутся тысячи диких свиней, — сообщает по этому поводу Эксквемелин. — В таких случаях пираты подкрадываются, обычно по ночам, к хижине, где живет сторож, порой вытаскивают его из постели и заставляют отдать столько свиней, сколько им надо, а сторож выполняет всё, что от него требуют, зная, что пираты в любой миг могут без зазрения совести его вздернуть». Примерно таким же способом запасались мясом морских черепах: высадившись на каком-нибудь острове для отдыха, пираты «садятся в каноэ и нападают на ловцов черепах байаме. Эти ловцы — люди очень бедные, они ловят черепах на продажу и на вырученные деньги кормят своих жен и детей. А пираты заставляют весь улов отдавать им в течение всего времени, пока их корабли находятся в местах, где водятся черепахи. Более того… они увозят рыбаков с собой и отрывают от несчастных жен и детей года на четыре или лет на пять, причем дома не знают, куда увезены пленники и какова их судьба».