Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана

Абордажные крюки вцепились в обшивку мертвой хваткой; тут же, ломая фальшборт, на палубу упала ощерившаяся шипами доска, а на полубак со свистом полетели гранаты, рассыпавшиеся при взрыве мириадами кусочков жалящего свинца. Страшно закричал матрос, на котором загорелась одежда. Из облака едкого желтоватого дыма вынырнула страшная фигура: искаженное гримасой лицо было обрамлено густой черной бородой, заплетенной в тугие косицы, из ушей валил серный дым, разверстая пасть с желтыми клыками исторгала нечеловеческий вопль. Чудовище размахивало саблей в одной руке и пистолетом в другой. Солдаты невольно попятились, и пираты, один за другим спрыгивавшие на палубу, устремились вперед.

Завязалась рукопашная. Увидев перед собой пьяную орду, солдаты опомнились и перешли в наступление. Теперь уже разбойники подались назад, оскальзываясь в лужах крови и спотыкаясь о трупы. Со всех сторон раздавались лязг клинков и крики раненых. Однако вступить в поединок с Черной Бородой не решался никто. Споено пушечное ядро, он пробил строй солдат и остановился, увидев капитана.

Мейнард быстро вскинул руку с пистолетом и выстрелил. Белая рубаха пирата окрасилась кровью на животе, но он, точно раненый бык, заревел и ринулся на офицера, замахнувшись саблей. «Заговоренный!» — мелькнула в голове ужасная мысль. И в то же мгновение правое плечо Мейнарда ожгла пуля.

Тич был уже рядом; капитан перебросил саблю в левую руку и отбил удар. Подоспевший на помощь матрос ударил Тича кортиком в шею, и Черная Борода рухнул на колени, захлебываясь кровью — и всё еще размахивая окровавленным клинком.

Капитан выстрелил почти в упор, всадив ему пулю между глаз. Тело пирата завалилось на бок; шляпа с зажженными фитилями откатилась в сторону «Отрежь ему голову!» — закричал Мейнард матросу, не узнав собственного голоса. Матрос приблизился, но, как ошпаренный, отскочил в сторону: из окровавленного рта донеслось сдавленное ругательство.

Тем временем бой подходил к концу; пираты бросали сабли и становились на колени, моля о пощаде. Черная Борода лежал на палубе, истекая кровью, но еще дышал. Никто не смел приблизиться к нему; матросов словно парализовало от страха. Тич пошевелился, как будто собираясь подняться; все разом отпрянули, а капитан Мейнард вздрогнул.

Клинок со свистом рассек воздух, послышался хруст позвонков — и голова Черной Бороды отделилась от тела. Кто-то вскрикнул, а владелец клинка вытер его о рукав и отсалютовал капитану:

— Изразль Хэндс, к вашим услугам! — Он наклонил непокрытую голову, щелкнув стоптанными каблуками. — Был вынужден служить этой… падали. — Он небрежно пнул распростертое тело носком сапога. — Предаю себя в руки правосудия и надеюсь на справедливость и снисхождение.

Голову Черной Бороды приколотили под бушпритом «Жемчужины»; тело, раскачав, сбросили за борт. Оно еще долго плыло в кильватерной струе; в ту сторону старались не смотреть.

Корсары, каперы и флибустьеры были мастерами неравного боя: они подстерегали торговые суда, на которых было чем поживиться и которые не могли оказать серьезного сопротивления, а в схватку с военными кораблями вступали только в случае крайней необходимости. Впрочем, торговые суда тоже были вооружены пушками и зачастую превосходили по размерам корабли нападавших; в этом случае всё решали дерзость, отвага и быстрота. Пираты не гнушались никакой добычей: любой товар можно было выгодно продать или употребить для личного пользования.

Известный французский корсар Жан Барт (1650–1702) начал свою карьеру в 23 года: стал капитаном маленького галиота с претенциозным названием «Царь Давид», вооруженного двумя пушками и с тридцатью четырьмя членами команды на борту. Корабль Барта крейсировал в устье Мааса и Текселя. Его первой добычей стало небольшое голландское суденышко, нагруженное каменным углем; за ним последовали испанская плоскодонка с грузом вин, шхуна с раками, орехами и четырьмя сотнями пар чулок, галиот с зерном, флейт с бордоскими винами… Показав, на что способен, Барт внушил доверие судовладельцам, которые отдали под его начало «Пальму» с восемнадцатью пушками и командой из 174 человек, и он стал приводить в Дюнкерк, один за другим, корабли, нагруженные пенькой, рыбьим клеем, свиной щетиной, китовым жиром, дублеными кожами, бобровыми шкурками, копченым мясом, водкой, а то и индиго, какао, сахаром, медью, хлопком и кошенилью.[45] Город богател и гордился своим уроженцем, хотя десятую часть средств, вырученных от продажи трофеев, следовало отдавать великому адмиралу Франции графу де Вермандуа.