Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана

Риск был велик, но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского (или рома). В 1555 году, в разгар войны между Голландией и Францией, корсарский капитан Луи де Бюр напал с четырнадцатью рыболовецкими суденышками на флотилию хорошо вооруженных фламандских урок водоизмещением от 400 до 500 тонн. Фламандцы даже не удостоили французов пушечного выстрела: у них в голове не укладывалось, что их могут атаковать на таких «корытах». Но нормандцы, схватив топоры, перепрыгнули к ним на борт и принялись крушить всё подряд. Сам Луи де Бюр был убит; другой капитан, Бокузен, не смог справиться с большой уркой, к борту которой прицепил свой корабль: от горшков с зажигательной смесью фламандское судно загорелось, но огонь перекинулся на барки корсаров. Бой, начавшийся на рассвете, продолжался до заката; когда же на следующее утро начался прилив, корсары привели в Дьеп десять фламандских судов, нагруженных квасцами, солью и другими товарами.

Уроженцы Дьепа вообще отличались тем, что не боялись атаковать превосходящего противника. О другом подобном случае рассказывает Эксквемелин: «На Тортуге одним из первых пиратов был Пьер Большой родом из Дьепа. В 1662 году на маленьком барке с отрядом всего в 28 человек он захватил вице-адмирала испанского флота. Это событие произошло у западного побережья острова Эспаньола. <…> На корабле кончался провиант, обшивка была довольно ветхая, в любой момент судно могло дать течь. И вдруг пираты заметили корабль, отбившийся от большой флотилии. Пьер сразу же приказал поставить паруса и направился за ним следом, не выпуская его из виду. Он решил подойти к кораблю, отрезать все пути к берегу, совершить на него нападение врасплох и взять его на абордаж. <…> Когда они приблизились, уже смеркалось, и их никто не заметил. Вооруженные только пистолетами и палашами, они взяли корабль на абордаж. Не встретив сопротивления, пираты добрались до каюты, где капитан играл в карты со своими подчиненными, и мигом приставили ему к груди пистолет. Капитан был вынужден сдать корабль, а тем временем остальные пираты бросились туда, где хранилось оружие, и моментально его расхватали. Тех испанцев, которые вздумали обороняться, пристрелили. Еще днем капитана предупреждали, что судно, показавшееся на горизонте, принадлежит пиратам, но капитан не внял этим предостережениям и отдалился от других судов. <…> Пираты захватили все имущество матросов, командир присвоил себе корабль, высадил испанцев на берег, а сам отправился во Францию».

Подобная тактика приводила к успеху на протяжении многих лет. Отец Лаба, отслуживший молебен в честь благополучного исхода сражения, в котором капитан Пинель на корвете с шестью небольшими пушками захватил два английских судна — одно с двенадцатью орудиями и сорока пятью членами экипажа, а другое с восемнадцатью пушками и командой в 58 человек, — в удивлении расспрашивал победителей о том, как такое возможно.

«Один флибустьер сказал мне, что на все пушки и прочие оборонительные приспособления не стоит обращать внимания. Даже их собственные орудия использовались больше для ритуала, чем по необходимости, поскольку они почти всегда пускали в ход только две кулеврины,[56] стоящие на носу[57]

Флибустьеры всегда нападают на корабль только спереди или сзади, и стрельбы из ружей бывает достаточно, чтобы вывести его из строя, прежде чем пойти на абордаж. Английские корабли, видя, что к ним приближается маломощный корвет, возомнили, будто смогут им завладеть, а потому спустили паруса и стали его поджидать. Флибустьеры подошли к самому большому кораблю, который сильно палил из пушек, но мало из мушкетов, по обыкновению англичан. Наши три четверти часа обстреливали его раковину (часть судна между бизань-мачтой и кормой. — Е. Г.) и кормовой набор из пушек и ружей, после чего капитан Пинель перепрыгнул на него во главе семидесяти человек.

Те, что зашли с носа, случайно обнаружили небольшой люк, который англичане не подумали закрыть, уйдя на бак; туда бросили склянку, наполненную порохом, с четырьмя или пятью зажженными фитилями, которые подожгли порох в тот момент, когда склянка упала и разбилась. Семь-восемь англичан были ужасно обожжены и запросили пощады; таким образом был захвачен бак, который иначе доставил бы немало хлопот и заключил бы флибустьеров между двух огней.

Тем временем те, кто был на палубе, обнаружили заряженную пушку и направили ее на ют, наделав много шуму; другие срывали подвесные гранаты (фитиль от такой гранаты уходил внутрь помещения, где оборонявшиеся могли поджечь его при приближении врага. — Е. Г.) и прорубали в кормовой надстройке отверстие топорами, оставшиеся же на палубе укрылись за шлюпкой, которую англичане неосторожно там бросили, и вели огонь по бойницам и орудийным портам, да так удачно, что напор англичан вскоре ослабел, потому что среди них было много убитых и раненых.