Повседневная жизнь России в заседаниях мирового суда и ревтрибунала. 1860-1920-е годы

Иоганн Вист в прошении, поданном судье, заявил, что его подмастерье Бакшин, напившись пьяным, обругал его немецкой колбасой, а жену его долговязой дылдой; почему просил поступить с Бакшиным по закону. Кроме того, Вист добавил, что бывшему при сем единственному свидетелю работнику Фомину Бакшин предлагал награду, если тот на суде скажет, что ничего не слыхал.

СУДЬЯ ( Бакшину). Вы обругали вашего хозяина?

БАКШИН. Как обругал? И не думал ругать. Я шутя сказал, что он не русский, а немецкий человек. А как тут приплелась колбаса — не помню.

ВИСТ. Я сам кравиной руськи шеловек. Какой я кальбас?

СУДЬЯ. Пригласите свидетеля.

Входит свидетель Фомин.

СУДЬЯ. Что вы знаете по поводу обиды, нанесенной господину Висту Бакшиным?

ФОМИН. Ничего знать не знаю и ведать не ведаю.

ВИСТ. Господин Хамин, ви наград получали?

ФОМИН ( конфузится). Нет, я винограда не получал.

ВИСТ. Оботритесь.

Фомин вытирается платком.

ВИСТ. Нет, оботритесь душами и скажите: дафал фам Бакшин наград, чтоб вы не говорили в суде?

ФОМИН. Ничего не знаю, ничего не давал.

ВИСТ. Кричал он, что мой жен — длинный дылд?

ФОМИН. Не помню. Говорил, что большая или длинная немка.

ВИСТ. Вы хорошенько оботритесь и думайте много. Сказал он: большая или длинный немка?

ФОМИН. Не припомню. Кажется, сказал: длинная.

ВИСТ. Господин судья, Бакшин говорил: длинный дылд. Хамин слышал.

ФОМИН. Слова «дылда» я не слышал.

ВИСТ. Все равно, длинный — по-рюсски значит дылд.

СУДЬЯ. Нельзя так комментировать русские слова. Не пожелаете ли помириться?

ВИСТ. Нет, я — шестный шеловек. Пусть у жен просит прощение.

СУДЬЯ ( Бакшину). Желаете покончить дело миром, извиниться перед госпожою Вист?

БАКШИН. Бог с ним, я извинюсь, но работать на них не буду.

ВИСТ. Я так не желай мирить.

СУДЬЯ. Будете ли вы служить или нет, это дело будущего, а в настоящее время я ваше дело прекращаю за примирением. Вы, господин Вист, пожелали окончить дело, если Бакшин извинится перед вашей супругой. Господин Бакшин пожелал извиниться, значит — дело кончено. Сегодня господин Бакшин должен извиниться перед вашей супругой.

ВИСТ ( улыбаясь во всю ширину своего длинного лица). Моей супругой, су-пру-гой. Карашо.

Прямо в рыло!

К мировому судье города Одессы в 1870-х годах вошел растрепанный человек в чуйке Василий Детков и благообразно одетый молодой парень Иван Танин.

ДЕТКОВ ( судье). Как твое благородие думает, можно, значит, ни про что в рыло совать?

СУДЬЯ. Позвольте, что такое? Как ваша фамилия?

ДЕТКОВ. Василий Детков.

СУДЬЯ. В чем состоит ваша жалоба?

ДЕТКОВ. Были мы, значит, в погребке с Иваном Ермиловым, Танин прозывается. Сперва я ему поднес махонькую, а после он мне. Далее, значит, заспорили мы. Я, значит, доказывал, что наше мастерство столярное не в пример лучше и честнее поварства. Работаем себе в комнатах, чисто, значит, и работы всегда вдоволь… А он, Иван Ермилов, говорит: воры вы — плотники, как пошабашили, так и тащите домой по куску доски. Взяло, значит, это меня за сердце. Я и говорю: мы ежели и возьмем в кой разы кусок деревца, то с ведома рядчика. А хозяин видит и ничего не говорит. А вот вы, повара, так вы прямо крадете с базару деньги, обманываете господ и пропиваете в кабачках половину того, что вам дают на базар. Иван Ермилов, значит, как вскочит, как взъерепенится, да и бац меня прямо в рыло… Воля твоя, праведный судья, а дарить этого я ему не могу.

СУДЬЯ. Значит, вы желаете завести на него жалобу?

ДЕТКОВ. Желаем… А как теперича по закону? Какой мой обидчик подвергнется казни?

СУДЬЯ. Да вы лучше помиритесь.

ДЕТКОВ. Он меня кровно обидел.

СУДЬЯ ( обвиняемому). Ваше имя и фамилия?

ТАНИН. Иван Танин.

СУДЬЯ. Звание ваше?

ТАНИН. Повар-с.

СУДЬЯ. Это не звание, а мастерство ваше, профессия. А вы скажите звание.

ТАНИН. Повар, как есть повар.

СУДЬЯ. Я уже вам сказал, что это не звание. Кто был ваш отец: купец, крестьянин или другое имел звание?

ТАНИН. Отец мой был мужик, а я — повар. Каждый сам себя обслуживает-с. У генерала сын может быть поваром и сын повара может быть генералом.

СУДЬЯ. Все это так, но вы не генерал, так и скажите ваше звание.

ТАНИН. Повар, самый настоящий повар. С самого измальства был и умру поваром, служил у генералов и миллионеров. Знают-с меня в Одессе генерал Пашков и два графа.

СУДЬЯ. Вы все не то говорите. Отвечайте мне: ваш отец был крестьянин?

ТАНИН. Мужик ничего не знающий.

СУДЬЯ. Крестьянин?

ТАНИН. Вестимо. А то кому ж ему быть?

СУДЬЯ. Государственный?

ТАНИН. Нет-с, похуже. Мы — люди государственные. А ему куда ж там, просто мужик.

СУДЬЯ. Вы оскорбили господина Деткова. Советую вам помириться.

ТАНИН. Мириться так мириться, я от этого не прочь. А что я его смазал раз, то это пущай ему наукой будет. Они, сиволапые, в Одессе не знают никакой амбиции, никакого уважения.

СУДЬЯ. Но ведь вам известно, что драться нельзя.

ТАНИН. Еще бы не известно. Но разве я дрался? Я его в науку пустил, это не драка. Я сам — человек, живший в генеральских и графских домах, знаю всякое почтение и обходительность.