Повседневная жизнь российского рок-музыканта

Принято считать, что главное в русском роке — слово. Одни, правда, полагают, что это — отрицательное качество нашего рока, другие, наоборот, положительно оценивают приоритет слова. Но и те и другие признают, что за рубежом к слову относятся с меньшим почтением, нежели у нас. Поэтому можно смело сказать, что работа со словом — отличительная черта именно нашего рока. Вот почему интересно узнать, какое слово было вначале, еще до того, как тот или иной рокер начал писать свои песни. Короче говоря, мы решили поспрашивать наших музыкантов о том, какая книга повлияла на их мировоззрение.

Борис Гребенщиков:«То, что я читаю давно, долго и не вижу никаких причин к тому, чтобы это ослабевало, — это «Фэнтези» Дж. Р. Р. Толкиена, то есть саму трилогию и все, что с ней связано и до, и после, и вокруг. Если музыка «The Beatles» меня сфокусировала в одном плане, то Толкиен сцементировал все в многоплановости. До этого был Булгаков, был Аксенов, были братья Стругацкие, но именно реальность Толкиена оказалась мне близка, нужна и необходима для повседневной жизни, причем не как бегство, а как дополнение и необходимое расширение понятия, что такое жизнь вообще! Ценность «Фэнтези» в том, что эта книга дает намеки на то, что возможно иное описание мира, которое мы можем продолжить и довести до реальной консистенции. И рок-н-ролл тоже учит другим закономерностям, но «квадратные» люди с трудом их замечают».

Василий Шумоввпервые обратил внимание нашего рок-сообщества на Серебряный век русской поэзии и повернул наш рокерский народ лицом к Гумилеву. Путешествия в дальние страны, поиск опасностей и приключений, тяга к неизведанному, наслаждение красотами первозданной природы — это теперь декларировалось как истинные ценности, к которым должен стремиться современный человек. Шумов предложил и новый образ рок-человека: вместо мрачного, волосатого, заджинсованного музыканта-психоделика образцом для подражания становится подтянутый, опрятно и стильно одетый молодой человек. Может быть, даже летчик или моряк, потому что «девочки игнорируют маменькиных сынков». На новый образ работала и музыкальная концепция группы: ритмы «новой волны», оттененные холодным вокалом Шумова и виртуозными клавишами Локтева.

Шумову вторит Сергей Калугин:«Наверное, я — последняя отрыжка Серебряного века. (Ха-ха-ха!) Эти 70 лет революции — огромная рваная рана. На том краешке раны сидит Серебряный век, а мы — на этом краю закипаем. Поэтому естественно, что когда мы пытаемся эту рану затянуть, то перебрасываем нити, цепляясь за время Серебряного века».

Владимир Холстинин(«Ария»): «Сначала меня интересовал философско-психологический роман, начиная с Достоевского, а также — английская и французская литература: Соммерсет Моэм, Уильям Голдинг, Жан Поль Сартр, Альбер Камю. А потом, через призму всего прочитанного, пришло увлечение немецкой философией, и прежде всего — Ницше, которого я воспринял как сильную личность. Мне понравилось, что его взгляды идут вразрез с гуманистическими установками общества. Я вдруг почувствовал, что быть слабым духом — это вовсе даже не почетно…»

Сергей Высокосов (Боров):«Я разочаровался в философии. Я сейчас читаю Наталье (Наталья Медведева — жена Сергея Высокосова. — Прим. авт.)вслух «Сказки дервишей». Энциклопедические книги интересны: там конкретная информация».

Наталья Медведева:«Ближе всего мне Юкио Мисима — приверженностью имперской идее».

Маргарита Пушкина:«О! Это целая библиотека! Это и «Кондуит и Швамбрания», и «Таинственный остров», и «20 000 лье под водой», и «Капитан Сорви-голова», и «Твердая рука», и «Черная стрела», и «Три мушкетера», и «Записки Шерлока Холмса», и «И один в поле воин» из «Библиотечки военных приключений», и, конечно, отдельно стоят приключения майора Пронина. А уж потом мне попался Винни Пух! (В результате чего Сова лейтмотивом пронеслась по Маргаритиным стихам. — Прим. авт.) Потом были Булгаков, Ивлин Во, «Сто лет одиночества» и другие латиноамериканцы, «Колыбельная для кошки» Воннегута. А еще — «21 урок Мерлина» — «возьмите отрубленные головы ваших врагов и выложите из них круг!» — и «Практическая магия» Папюса…»

Валерий Кипелов(«Ария»): «Каждый год, во время майского полнолуния я перечитываю «Мастера и Маргариту»».