Повседневная жизнь русского офицера эпохи 1812 года

Быть начальником в эпоху 1812 года было делом, безусловно, непростым ввиду того, что образец для подражания был сформирован еще в «оптимистический век русской истории» — при Екатерине II, когда, по выражению H. М. Карамзина, «воинствуя, мы разили!». Молодые годы старшего и среднего поколения русских военных не были омрачены поражениями при Аустерлице и Фридланде, «позором Тильзита». Этот горький опыт, противоречивший победным настроениям «времен Очакова и покоренья Крыма», взятия Измаила и Праги, Итальянского и Швейцарского походов Суворова, заставлял их неутомимо стремиться к реваншу. «Екатерининские орлы» и «орлята» знали, что для того, чтобы многого добиться, надо многим рисковать, поэтому суровые обстоятельства, по словам Ермолова, «находили их готовыми на любое самопожертвование». Они повсюду выделялись особым поведением, которое могли себе позволить люди, смолоду привыкшие быть на виду. Типичные манеры «старослужащих» сразу же подмечались младшими сослуживцами: «Снисходительны, справедливы и ласковы к офицерам, горды с равными и холодны со старшими. Как все генералы суворовской школы не терпели никаких возражений и советов, и требовали безусловного повиновения своей воле. "Извольте делать, что я приказываю, — я отвечаю!" — был всегдашний ответ»^{1}. Военные этого поколения видели в «великом корсиканце» только счастливого соперника, и ничто не могло поколебать их уверенности в себе. Так, М. И. Кутузов, которому подчиненные сообщили, что Наполеон назвал его «старой лисицей Севера», серьезно и наставительно заметил: «Как ему не узнать меня, я старше его по службе».

Помимо горделивой самонадеянности, ограничиваемой искренней религиозностью, начальник должен был обладать особым талантом «влюблять в себя подчиненных». В противном случае, как бы он повел их за собой на смерть? «С орлиной наружностью, с метким в душу солдата словом, веселым видом, с готовою уже славой, присутствием своим воспламенял войска» — так рисовал облик князя П. И. Багратиона П. X. Граббе. Заметим, неприветливое обхождение с подчиненными, неумение «удерживаться в отношениях» с равными и вышестоящими по чину в те далекие времена могло стоить карьеры либо сыграть плохую роль в армии, комплектовавшейся на основе рекрутской системы, с одной стороны, и Указа о вольности дворянской — с другой, и где все еще сохранялись патриархальные взаимоотношения «крестьянин — барин». Для нижних чинов, отдававших тяжелой солдатской службе иногда по четверти века, да и для многих офицеров, зачастую служивших пожизненно, нередко главной и единственной радостью были добрые слова начальника, бравшего на себя обязанность, которая не каждому была по силам: не обмануть безграничного доверия людей, постоянно находясь у них перед глазами. «Здесь жена моя — честь, солдаты — дети мои!» — крикнул генерал Д. С. Дохтуров во время обороны Смоленска адъютантам, пытавшимся вывести его из-под огня и напоминавшим ему о семье.