Повседневная жизнь русского офицера эпохи 1812 года

Екатерина Павловна странствовала по Европе. И где бы она ни появлялась — всюду ей сопутствовал шумный успех. В 1806 году ею серьезно увлекся прусский принц Людвиг, порвавший из-за экстравагантной русской княгини связь с принцессой Сольмс. Принц вскоре погиб в сражении при Заальфельде в Тюрингии, и супруга Багратиона вновь возвратилась в Вену. В ее салоне собирались европейские знаменитости. Княгиня, по описаниям современников, схожа с графиней Элен Безуховой из романа «Война и мир»: она была удивительно хороша собой, укладывала белокурые волосы вокруг головы в форме ручек греческих амфор, до глубокой старости предпочитала носить открытые платья из газа…

В кратких перерывах между войнами князь Багратион появлялся в петербургских гостиных «в сиянии славы, в блеске почестей» (Ермолов). Его дом, где собирались по преимуществу высшие военные чины империи, посещали и великий князь Константин Павлович, считавший себя его другом, и знаменитая Мария Антоновна с сестрой Жаннетой. Положение князя Багратиона в обществе, в свою очередь, упрочивало положение его жены за границей. В 1807 году она узнала, что ее супругом серьезна увлеклась великая княжна Екатерина Павловна, срочно выданная замуж за герцога Георга Ольденбургского. Кроме того, князь заложил в казну орловское имение жены. Княгиня Багратион и ее родственники негодовали. С 1810 года князь Багратион стал наездами бывать в Вене. По словам чешского историка И. Шедывы, здесь он «верховодил в антифранцузском салоне» вместе со своей женой. Впрочем, по мнению французского историка А. Вандаля, Екатерина Павловна занималась делами, за которых мужчин расстреливали, дипломатическим шпионажем. В 1811 году у княгини Екатерины Павловны родилась дочь.

В 1812 году княгиня овдовела, но продолжала вести привычный образ жизни. На всех празднествах Венского конгресса в 1814 году она соперничала красотой со всеми аристократками Европы. Первым частным праздником, который посетил в Вене император Александр I, был бал, данный ею в честь государя. Именно в это время на княгиню обратил внимание известный впоследствии историк А. И. Михайловский-Данилевский, находившийся в свите императора: «В нескольких номерах парижского "Монитера" помещены были недавно статьи насчет живущей в Вене княгини Багратион, супруги героя, павшего в Бородино. Сия женщина с образованным умом, с пламенным воображением и с сластолюбивыми чувствами, кои написаны на лице ее, была выдана замуж против своей воли за князя Багратиона, недавно пред тем возвратившегося со славою из Италийского похода, коего состояние Император Павел хотел сделать посредством сей женитьбы. Несогласие поселилось вскоре между супругами, и она перед Аустерлицким сражением избрала местом своего пребывания Вену, где живет в кругу ученых и большого света, но поведением своим потеряла свое доброе имя. Называют многих, пользовавшихся ее благосклонностью, в том числе и Меттерниха; невзирая на то, дом ее с начала конгресса сделался средоточием лучшего общества, владетельные принцы и коронованные главы, за исключением императора Франца, ее посещали. К сожалению, много русских барынь, жен и родственниц людей, сделавшихся у нас известными своими заслугами, имена коих служат украшением нашей истории, бесславят себя поведением своим за границею. Распутство княгини Багратион тем для меня удивительнее, что она очень умная женщина, и мне кажется, что первое последствие ума есть нравственность и добродетели. Генерал Жомини сказывал мне, что княгиня Багратион читала его сочинения и поняла их лучше многих генералов. "Она мне писала несколько писем, — продолжал он, — которые превосходнее писем госпож Севинье и Сталь"»^{45}.

Живя в Париже, княгиня вышла вторично замуж за лорда Гоудена, с которым вскоре разошлась, потребовав при разводе сохранить за ней фамилию первого мужа. Она скончалась в глубокой старости в Париже, до конца своих дней называя себя княгинею Багратион. При всех превратностях семейной жизни этой пары как не вспомнить слова князя Багратиона, оскорбленного тем, что его супруга не была награждена орденом Святой Екатерины одновременно с пожалованием ему ордена Святого Андрея Первозванного, как полагалось: «Если бы и был кто не доволен моею женою — это я. Какая кому нужда входить в домашние мои дела. Ее надо наградить отлично, ибо она — жена моя… Она, кто бы ни была, но жена моя, и кровь моя все же вступится за нее…»^{46}