Повседневная жизнь советских писателей. 1930— 1950-е годы

В конце концов Суров целиком присвоил себе авторство над пьесой и сценарием, отказав Варшавскому в праве на какую-либо долю в соавторстве. Комиссии по разбору дела Варшавский предоставил свои черновики, указал на события в своей жизни, которые послужили основой для написания пьесы, а также на прототипов героев. Кроме того, были заслушаны показания свидетелей работы над пьесой. В то же самое время Суров не смог назвать своих источников работы над пьесой и даже не смог ее толком пересказать.

Суров, в свою очередь, также объяснил, почему он выбрал именно Варшавского на роль «соавтора»: «Варшавский оказался в ужасном положении: он был исключен из партии, без квартиры — потому что развелся с женой, вообще у него было отнято все. Я ему дал самый первый самый грязный вариант пьесы „Рассвет над Москвой“… Делать ему буквально нечего было… жить не на что». Таким образом, сам Суров невольно признал, насколько цинично он вел себя и не брезговал никакими способами для достижения наживы. В выводах комиссии было записано: «Принимая участие в выступлениях писательской общественности против группы критиков-антипатриотов, ратуя за партийную чистоту и принципиальность в искусстве, Суров в то же самое время использовал затруднительное материальное положение одного из этих критиков и не постыдился бесстыдно эксплуатировать в корыстных целях его труд».

В свое оправдание Суров заявил, что заплатил Варшавскому 5–6 тысяч рублей.

Кроме этого, А. Суров присвоил сценарий Н. Рожкова «Обида», большой была и роль Н. Оттена, который обрабатывал пьесу «Зеленая улица» (без этой обработки пьеса не могла выйти в свет).

Комиссия в своих выводах пошла дальше изобличения «деятельности» А. Сурова. Она признала, что это — не единичный случай в советской литературе: «Подробное рассмотрение истории возникновения пьес „Далеко от Сталинграда“ и „Рассвет над Москвой“ дают возможность Президиуму ССП СССР сделать выводы о той окололитературной прослойке, с ее специфическими торгашескими нравами и рваческими устремлениями, — наличие которой и в дальнейшем может угрожать Союзу советских писателей рецидивами суровщины, если не будут применены самые решительные меры к окончательному искоренению из нашей политически и творчески здоровой литературной среды низкопробных „дельцов“ с продажными перьями, к пресечению их тлетворной, подпольной деятельности».

29 сентября было вынесено постановление Секретариата ССП. Секретариат согласился с выводами комиссии, которая квалифицировала А. Сурова как «лжеписателя, систематически использовавшего чужой труд в своих личных корыстных целях»^[853]. Также было решено возбудить ходатайство перед Правительством СССР о лишении драматурга звания лауреата Сталинских премий.

В послевоенное время от членов ССП поступало много сообщений о лицах, выдающих себя за писателей и извлекающих из этого выгоду. Так, в «Литературной газете» от 14 апреля 1948 года появилась статья «Перелетные птахи». В ней рассказывалось о нескольких таких эпизодах. Первым героем статьи был драматург Долматов, который решил написать пьесу о ремесленниках и с этой целью заключил договор с Управлением трудовых резервов. Согласно ему драматург получил право бесплатно жить в общежитии лучшего в Риге ремесленного училища. Там он находился в течение шести месяцев и получал бесплатное трехразовое питание. В результате он написал две пьесы, художественные достоинства которых в местном отделении ССП поставили под сомнение. Но Долматов не отчаялся и пошел в ЦК комсомола Латвии, где заручился поддержкой и рекомендациями. Воспользовавшись выданной бумагой, предприимчивый драматург представил счет в Управление трудовых резервов. Составляя его, он не забыл никаких надбавок, положенных авторам (25–50 процентов — за комедийные пьесы, 50 процентов — за пьесы, не требующие доработки, 25 процентов — за пьесы, имеющие рекомендации). Окончательная сумма, положенная ему согласно его же собственным расчетам, составила 13 125 рублей. Таким образом, предприимчивый литератор запросил за свое произведение сумму, равную примерно 6,8 месячного прожиточного минимума в Москве на 1 сентября 1948 года.