Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920–1930 годы.

С 1922 г. после создания в Москве Центрального Совета по борьбе в проституцией, который возглавили тогдашний народный комиссар здравоохранения Н. А. Семашко и уже упоминавшийся профессор Броннер, активизировало свою работу образованное еще в 1918 г. Петроградское совещание по борьбе с проституцией. Его члены являлись сторонниками гуманного отношения к женщинам, занимавшимся сексуальной коммерцией. Правда, нередко филантропические устремления работников совещания доходили до курьезов. В конце 1922 г. они решили использовать в Петрограде опыт Витебска, где комиссия по борьбе с проституцией потребовала от городских властей в первую очередь предоставлять жилье не нуждавшимся работницам с малолетними детьми, а бывшим гулящим девицам, чтобы отвлечь их от привычного ремесла. Значительно более реальную помощь падшим женщинам оказали венерические диспансеры — учреждения, появившиеся в российских городах лишь после 1917 г. Первые бесплатные вендиспансеры были образованы в Ленинграде в 1923–1925 гг. Совет по борьбе с проституцией занимался и просветительской деятельностью, обращаясь к дореволюционным приемам установления контактов с торговавшими собой женщинами. Популярными были в 20-е гг. вечера коллективного чтения классической литературы о судьбах проституток в царской России, прежде всего «Ямы» А. Куприна и «Тьмы» Л. Андреева.

Занимались в Ленинграде и трудоустройством проституирующих женщин, особенно в тех случаях, когда они объясняли свои занятия следствием безработицы. В 1928 г. в Центральном городском районе совет по борьбе с проституцией предоставил работу 128 женщинам, ранее торговавшим собой. В целом в городе в 1928 г. трудоустроили более 300 проституток. Однако политика властей, закреплявшая представление о проститутке как о всего лишь жертве и направленная на предоставление ей различных форм социальной компенсации, породила факты своеобразного «хипеса» по отношению к государственным и общественным структурам, обкрадывания их женщинами. Некоторые безработные или малообеспеченные особы женского пола, зная о льготах тем, кого называли проститутками, выдавали себя за продажных, хотя на самом деле никогда не занимались сексуальной коммерцией. Весной 1929 г. на заседании Совета Московско-Нарвского района рассматривалось заявление некой гражданки У., которая ходатайствовала о предоставлении ей пособия, так как она «буквально голодает, живет в очень тяжелой обстановке, одинаково близка к самоубийству и к проституции». Гражданке У. помогли. Однако на том же заседании из 15 рассмотренных аналогичных заявлений 7 отклонили, так как их подательницы никогда не занимались проституцией и просто оговорили себя, желая получить помощь[151].

Пример этот, интересный с точки зрения инверсии нормы и аномалии в бытовом сознании, все же единичен. В 20-е гг., несмотря на попытки сторонников филантропической политики изобразить проституток невинными жертвами обстоятельств, в ментальности основной массы горожан продолжал существовать стереотип отрицательного и презрительного отношения к продажным женщинам. Сложно проходил процесс их адаптации к трудовым коллективам, куда проституток вне очереди направляли биржи труда. В 1928 г. на фабрике «Красный треугольник» разразился настоящий скандал. Совет по борьбе с проституцией Московско-Нарвского района направил туда на работу 16 женщин, ранее занимавшихся сексуальной коммерцией. Их имена стали известны работницам фабрики. «В результате, — по словам бывших проституток, — (к нам. — И. Л.) изменилось отношение, дошло до того, что от нас стали кружки прятать и избегать нашего общества»[152]. Центральный Совет Ленинграда по борьбе с проституцией в августе 1928 г. вынужден был констатировать, что решившие порвать с торговлей телом женщины, придя на производство, попадали «в атмосферу недоверия, травли, издевки, приставания охотников до женского пола». Чтобы избежать подобных эксцессов, решено было имена женщин, трудоустроенных по направления советов по борьбе с проституцией, держать в тайне[153]. Генетическую ненависть пролетарок к «гулящим», которых считали в рабочих кварталах «паразитками», не удалось преодолеть в ходе даже широко развернувшейся борьбы с потребителями услуг института продажной любви.