Повседневная жизнь средневековой Москвы

Вряд ли следует объяснять столь показательное единодушие неприязнью к русским и России. Тем не менее следует обратить внимание на то, что эти отзывы касаются исключительно общения русских с иностранцами. А в международной торговле, как правило, были нечисты на руку обе стороны. Тот же Герберштейн сообщает: «Иностранцам любую вещь они продают дороже и за то, что при других обстоятельствах можно купить за дукат, запрашивают пять, восемь, десять, иногда двадцать дукатов. Впрочем, и сами они в свою очередь иногда покупают у иностранцев за десять или пятнадцать флоринов редкую вещь, которая на самом деле вряд ли стоит один или два»^{500}. Многочисленные неприятности преследовали русских купцов за рубежом, в том числе и в Западной Европе, выходцы из которой были столь скептичны по отношению к нравам московского торгового мира. Например, в царствование Михаила Федоровича один купец с меховым товаром отправился морем в Амстердам, чтобы получить выгоду от прямой торговли. Однако голландцы, сговорившись, не купили у него ничего, а выкупили весь товар после его возвращения в Архангельск и напоследок разъяснили бедняге механизм совершённого ими мошенничества^{501}.

Серб Юрий Крижанич (1618—1683), автор трактата «Политика», в котором он выступает патриотом России и славянства, считал русских торговцев страдающей стороной в сношениях с иностранцами: «Нашего народа умы не развиты и медлительны и люди неискусны в ремесле и мало сведущи в торговле, в земледелии и в домашнем хозяйстве… Поэтому чужеземным торговцам всегда легче бывает нас перехитрить и нещадно обмануть, тем паче, что они живут по всей Руси и скупают наши товары по самой дешевой цене. Можно было бы это стерпеть, если бы и наши [люди] у них жили и также дешево покупали. Но наши у них не живут и жить отнюдь не могут из-за своей природной неприспособленности и неразвитого природного ума и особенно вследствие зависти и злобы немцев, изведанной многими нашими»^{502}. Почти теми же словами отзывались о трудностях международной торговли русские гости, сетуя, что дела идут очень плохо из-за «немечского завидения и злобы, кою суть многи наши отведали».

Как можно видеть, резким отзывам иностранцев о коварстве русских в торговых делах можно противопоставить столь же неблагоприятные свидетельства наших соотечественников об обмане, процветающем у «немцев». Тем не менее взаимные обиды не препятствовали успешному развитию как импортной, так и экспортной торговли и, очевидно, компенсировались прибылью, получаемой опять-таки обеими сторонами. Москва, в которую стекались иноземные товары из двух международных портов — Архангельска и Астрахани, — а также продукция, доставлявшаяся сухим путем через Псков, Новгород, Смоленск, украинские города и донские степи, занимала ключевое положение в процессе международного торгового обмена на территории Российского государства. Здесь же, наряду с иноземными товарами, встречались и узнавали друг друга представители разных культур, религий и народов. Голландец Н. Витсен, сидя в гостях у персидского торговца, вместе с гостеприимным хозяином осуждал грубость и невежество русских^{503}; при этом оба как бы не замечали, что их встреча произошла именно в Москве.

Свидетельства о нравах торговой Москвы в Средние века не исчерпываются пристрастными отзывами иноземцев. Однако материалы судебных разбирательств также не являются объективным источником информации. Они донесли до нас известия о многочисленных конфликтах, случавшихся в Китайгородских торговых рядах. Конечно, по судебным делам судить о реальной жизни не вполне корректно, поскольку в таком случае повседневность может представиться чередой конфликтов. Однако столкновений между продавцами и покупателями, а также торговцев между собой действительно было немало.

Любой пустячный повод приводил к брани и дракам между продавцами. Стрелец Афанасий Семенов, торговавший на Красной площади яблочным квасом, после двухлетней отлучки попытался было занять привычное торговое место, но был изгнан новым хозяином Тимофеем Степановым, который Афанасия «бранил и посуду у него перебил». Другой торговец жаловался, что конкурент свалил с его лотка на землю вареное мясо и «продажные» деньги. Еще один лавочник в злобе так отодвинул кадку соседа, что она покатилась под гору, а его самого, «поваля на землю», «бив на земле, бранил всякой бранью». В 1687 году продавец калачей Иван Карпов жаловался, что его конкурент Семен Трофимов охаял его товар перед покупателем — «от продажи отбил». Порой для драки не нужно было даже повода. Торговец Серебряного ряда Дмитрий Климов от скуки решил поспать на прилавке, расположившись ногами к лавке соседа, Михаила Карпова. Тот «завернул его, Митькины ноги в его Митькину лавку, и молвил ему, что де, Митька спишь, надеяшся де ты на бабушкины деньги». О дальнейшем нетрудно догадаться: «Митька его, Мишку, за те слова пхнул ногою, и Мишка за то его, Митьку, зашиб молотком, пробил в дву местах до крови голову»^{504}.