Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного

То, что принято называть «золотым веком Османской империи» или «веком Сулеймана», совпадает не только с пиком политического величия и военных побед, который приходится на царствование Селима I (1512–1520) и Сулеймана Великолепного (1520–1566), но также и со временем необычайного расцвета литературы и в особенности искусств. Этот расцвет в значительной степени обусловлен личной политикой в области культуры султана, который щедрой рукой рассыпает награды среди литераторов, архитекторов и артистов. Щедрость царственного мецената имеет своим источником казну Империи, которая в эту пору очень богата. Пополняется же она за счет добычи, захваченной в ходе османских завоеваний в Персии, Сирии, Ираке и Центральной Европе. Завоевания сказочно обогащают, впрочем, не только султана, но и слой придворной знати, высших государственных сановников. Отсюда — распространение меценатства, причем образцом для подражания в этом отношении выступает сам монарх. Именно эта эпоха отмечена появлением нескольких очень крупных литературных талантов (поэтов в первую очередь), публикацией капитальных трудов в области истории и географии. Именно тогда возводятся, особенно в Стамбуле, те «большие мечети», которые и поныне определяют облик столицы и поднимают ее престиж в глазах как Востока, так и Запада. Именно тогда творил великий зодчий Синан. Именно тогда и «малые искусства» достигают вершины своего совершенства — например искусство керамики, производимой в мастерских Золотого Рога и Никеи.

Этот интеллектуальный и художественный порыв заметно теряет свою силу после смерти Сулеймана Великолепного. В архитектуре период высокого творчества приближается к своему завершению в строительстве мечети Ахмета I (начало XVII века); в литературе он длится в течение еще целого столетия, но, так сказать, опускается «по нисходящей кривой», если взять в качестве критерия величину талантов и продуктивность литературного труда. Такой упадок (в первом случае «крутой», во втором — «пологий») находит себе объяснение прежде всего в том, что «потенциальные меценаты» султаны Ахмет I и Мурад IV так и остались покровителями искусств всего лишь в потенции: искусства занимали их воображение очень мало, зато поиски плотских наслаждений — очень много. Не следует, впрочем, упускать из вида и того обстоятельства, что Османская империя больше не знает блистательных побед, одержанных на полях сражений, эпоха завоеваний подходит к концу и сменяется эпохой военных неудач, а вместе с ней наступает пора финансовых и экономических затруднений. Некогда обильный источник меценатства высыхает и лишь время от времени дарит наукам и искусствам тоненькую струйку живительной влаги, а вместе с ним исчезает и сильнейший стимул к интеллектуальному и художественному творчеству.