Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного

Однако имеется еще один вид охоты, он доступен для людей из простонародья и любим ими. Речь идет о ловле силком птиц, особенно певчих. В самом деле, есть в Стамбуле очень многочисленная корпорация ловцов птиц, которая насчитывает до 600 членов ^{481}и 500 лавок, считая торговцев соловьями, которые «продают первоклассных соловьев-певцов» ^{482}. Сам султан располагает огромным вольером с большим количеством разных птиц ^{483}. Вольер сооружен в Ахыркапы, недалеко от Сераля. Падишаху же принадлежит и расположенный неподалеку зоологический сад, где властелин время от времени любуется дикими зверями — львами, тиграми, пантерами и пр. Для горожан вход в зверинец закрыт.

Зрелища

Помимо развлечений, которым стамбулец может предаваться как в городе, так и за его пределами, его вниманию предоставляются и зрелища разных типов: народные, религиозного содержания и, наконец, «официальные».

Самым простым и в то же время наиболее полюбившимся простому народу зрелищем, пожалуй, приходится признать вождение медведя. В роли вожаков медведей выступают, согласно Эвлийи Челеби ^{484}, цыгане, обосновавшиеся в квартале Балат общим числом в 70 человек. Со своими медведями они ходят по столичным улицам, а на площадях главным образом народных кварталов устраивают представления — заставляют медведя плясать под звон бубна, — после чего обходят зрителей с шапкой для пожертвований.

На площадях народных кварталов можно встретить и публичного рассказчика ( меддах), повествующего всякого рода захватывающие или комические истории. Меддах пользуется очень простыми средствами: «он представляется слушателям и зрителям, сидя на стуле и держа на коленях довольно широкий платок. К этому платку он прибегает всякий раз, когда, устав от рассказа и желая перевести дыхание, переходит к пантомиме, длящейся обычно две-три секунды. Однако главное употребление этого платка состоит все же в том, что оратор время от времени подносит его ко рту, чтобы изменить голос, так как говорит он разными голосами своих персонажей. Эта имитация речи и действий разных лиц как раз и составляет „соль“ представлений как этого театра одного актера, так и вообще турецкого народного театра. Вот так рассказ меддаха переходит в диалог и даже в обмен репликами трех или более лиц, причем каждое из них говорит на свой манер, употребляя характерные именно для данного типажа обороты речи и его акцент» ^{485}.