Повседневная жизнь старой русской гимназии

«Но тогда откажись от слишком большого числа уроков!» — можно, пожалуй, сказать. Но и это тоже легче сказать, чем сделать, потому что, работая для гимназии часов по 8–10 в сутки, получаешь за это лишь столько, сколько при самой скромной жизни едва хватает до следующего месяца. Отказываться же, например, от VIII класса, это значит остаться при 50 рублях в месяц. И обидно становится, когда смотришь, что столько же, а то и больше получают какие-нибудь чиновники, не имевшие иногда даже и среднего образования и занимающиеся только с 10 до 3-х, да и в эти часы иногда не знающие куда девать свободное время.

1 декабря

Сегодня на совете составляли расписание полугодичных репетиций в VIII классе. И вот с 10 декабря на протяжении больше чем недели придется прервать нормальные занятия в VIII классе и употреблять время на спрашивание и выставление баллов. При этом спрашивание не в обычной, а в особо нервирующей учениц обстановке: с зеленым сукном, ассистентами, начальством и прочими атрибутами экзаменов. Сами создаем ненормальность этого; но не нами установлено, и потому приходится подчинятся. А между тем эти репетиции — сплошная нелепость! Они имели бы еще смысл при лекционной системе или, по крайней мере, в том случае, если бы можно было в течение полугодия не аттестовать ученицу баллами. Между тем с нас требуют аттестовать их каждую четверть. Поэтому значительную часть времени приходится употреблять на спрашивание (особенно если большой класс); а теперь, например, едва окончится спрашивание для вывода четвертных баллов, начнется спрашивание на репетициях. В этом и проходит время. А между тем из-за тех же репетиций приходится совершенно останавливать занятия, которые, без сомнения, дали бы больше ученицам, чем нервничанье перед зеленым сукном.

Циркуляры, вводящие все это, давно уже существуют. Но в годы освободительного движения они замерли. В первый год моей службы репетиций не было; не требовалось в VIII классе и четвертных баллов, а только полугодичные. Потом пошли различные напоминания из округа; да и ближайшее начальство, почуяв, откуда подул ветер, начало снова вспоминать забытые циркуляры. И формалистика «все растет да растет, все на школу с боем идет».

Сегодня, например, читали опять новый циркуляр, рекомендующий нашему вниманию предложение Синода о внедрении в учащихся религиозного духа. И чего тут только нет! И обязательное посещение богослужения, и чтение Евангелия на молитве, и присутствие на ней преподавателей, и внеклассные собеседования на религиозные темы. Одним словом, целый ряд уже испытанных мер, которые, как известно, конечно, и Синоду, — создают из семинаристов наиболее яростных атеистов. Хорошо еще, что у нас в совете не нашлось ни одного сторонника этих мер, и все обсуждение циркуляра сводилось к тому, нельзя ли как-нибудь обойти его.

2 декабря

Отношения с восьмиклассницами постепенно налаживаются. Б-вой я ни слова не говорил по поводу ее выходки, и она после нескольких дней выжидания сама стала разговаривать со мной. Да и я сам, думавший, что никогда не забуду этой обиды, на самом деле не могу долго сердиться на своих учениц.

А между тем у них «всякое лыко в строку», но только в том случае, если задета ученица же. В основе этого, конечно, доброе чувство товарищества, но и оно переходит нередко просто в своего рода групповой эгоизм, щепетильный к своей чести, но не считающийся с чувствами других — «не наших». Так было и в день инцидента с Б-вой и М-вой. Оскорбление, нанесенное мне Б-вой, прошло для класса совершенно незамеченным; замечание же, сделанное мной чуть не до истерики хохотавшей В-вской, превратилось в устах учениц в намерение выгнать ее из класса, хотя замечание было в гораздо более мягкой форме, чем слова Б-вой, брошенные по моему адресу. Сама В-ская, с которой я говорил потом после урока, видимо, вовсе не чувствовала себя обиженной, она согласилась, что мешала заниматься и обещала больше так не делать. А между том версия о том, что я чуть не выгнал со из класса, пошла гулять по гимназии. И когда однажды я пришел на урок в VIII класс, на доске было написано стихотворение относительно меня: «Укажи мне такую обитель, я такого угла не видал, где бы наш педагог и учитель нас из класса в три шеи не гнал. Ставит он во журнале колику…» Стихотворение это очень больно меня задело; но я, прочитав его, ни слова не сказал ученицам и стал заниматься как обычно; и урок прошел вполне мирно.

Мирно же прошел и урок грамматики со специалистами. В начале его И-и начала разговор о поставленных мной единицах, в чем ее поддержали и другие. Я постарался объяснить им, что единицы ставил не для исправления («единицами нас не исправите», возражали они), а как оценку их знаний, и что если существует балльная система и против пятерок они, например, не протестуют, то не могут протестовать и против единиц, так как сами сознают, что слабо знают грамматику. Отвечали на этот раз они довольно прилично, так что я в заключение даже похвалил их.

3 декабря