Повседневная жизнь старой русской гимназии

Моя работа началась уже с 8 августа, когда пошли приемные экзамены и переэкзаменовки. И сразу же пошли неприятности. Немало было слез и истерик у провалившихся, а нам приходилось или переводить безграмотных в следующие классы, или уподобляться каким-то Иродам, избивающим младенцев. Сверх экзаменов по собственному предмету пришлось еще заменять неприехавшего вовремя законоучителя и сидеть на приемном экзамене по закону Божьему. Тут держало несколько девиц из городского училища, где занимается священник, страшно манкирующий своими уроками. Грехи законоучителя ясно сказались, т<ак> к<ак> девицы проявили невежество даже в таких вещах, которые знают приготовишки. При таких нелепых ответах, которые они давали даже на самые элементарные вопросы, поставить удовлетворительный балл было совершенно не за что, и вся комиссия ставила двойки. А потом оказалось, что и девицы, и их законоучитель сильно недовольны и взваливают всю вину на меня, говоря, что я «проваливал» их. Всего неприятнее то, что я оказался на этом экзамене совершенно случайно, а теперь вышло вдруг «в чужом пиру похмелье».

20 августа

Уроков пока еще мало, т<ак> к<ак> VIII класс откроется только с 1 сентября. Но новые восьмиклассницы уже начинают ходить в гимназию и бывают на уроках в младших классах. Уже по своему внешнему виду они кажутся независимее, чем раньше. Новое положение тоже, видимо, интересует их. Недавно одна из них говорила, что им кажется очень странным помогать классным дамам следить за маленькими ученицами, ходить по урокам и т.п. Эту психологию девиц, почувствовавших себя взрослыми и как бы внезапно выросшими, при занятиях с VIII классом учитывать необходимо. Применение же к ним обычных в других классах приемов часто вызывает у них совершенно иную реакцию.

22 августа

Директор мужской гимназии назначен к нам в председатели педагогического совета. Теперь, пожалуй, и у нас все пойдет по-новому. В руках его очень большая власть, а придраться всегда есть к чему. Взять хотя бы либеральные газеты, выписываемые нами в учительскую; всегда можно прицепиться также и к программам, и к освещению при преподавании гуманитарных наук. Для этого даже не требуется и знания.

23 августа

Новый председатель был собственной персоной в гимназии, взял на просмотр написанную для юбилейного акта речь нашей исторички об отечественной войне и, не успев еще прочитать ее, распорядился уже, чтобы кроме учительницы прочла еще о войне по книжке какая-нибудь ученица, т<ак> к<ак> дескать речь учительницы маленькие не поймут. Предположение довольно обидное для учительницы и ни на чем не основанное.

В V классе, где я занимаюсь с новым составом еще первые уроки, ученицы ведут себя хорошо; в VI же классе, который ведет моя «приятельница» В-ва, девицы с первых же уроков начали болтать и смеяться, а мне вместо объяснений приходится делать им замечания. И причина опять в той же классной даме, которая как будто сознательно стремится поссорить меня с ученицами. Девицы, болтавшие в прошлом году и рассаженные по постановлению педагогического совета, оказались опять вместе, теми же теплыми компаниями, и мне пришлось начинать учебный год с того же, чем кончился и предыдущий — с требования, чтобы эти ученицы сели отдельно, т.е. с того, о чем должна была позаботиться именно классная дама.

В результате лишнее раздражение с обеих сторон: классная дама в роли доброго ангела и учитель в роли какого-то придиры. А между тем не рассади их — и разговорам не будет конца, придется делать замечания, сбавлять поведение, ставить неудовлетворительные баллы за ответы.

24 августа

Новый председатель все более проявляет себя. Сегодня «беседовал» с историчкой по поводу ее роли и многое нашел неподходящим, например, общие рассуждения о причинах войны 12-го года, т.е. о Французской революции и ее последствиях и о состоянии тогдашней России. И, наоборот, то, что историчка хотела выпустить как маловажное — например подробности о движении войск и о сражениях — признал наиболее важным. Справился об учебнике истории, и при упоминании о Виноградове сказал, что это «нехороший учебник» и что теперь его «изгоняют».

Наводил потом справки о том, есть ли у учителей женских гимназий форменные сюртуки. А вечером сторож носил уже повестку, обязывавшую всех учителей и учительниц явиться завтра к обедне и всенощной, а послезавтра к обедне и юбилейному акту, причем указано, что все должны быть в парадной форме.

Раньше у нас этого не бывало, и мы утешали себя тем, что хотя и обделены многим сравнительно с мужскими учебными заведениями, но зато и формализма у нас меньше. Теперь и эта иллюзия разрушается. Ничего не давая на женское образование (нельзя же считать те 2500 р. в год на все, которые наша «казенная гимназия» получает от казны), Министерство предъявляет к педагогическому персоналу те же требования. И вся наша сравнительная «свобода» оказалась чисто случайным явлением, зависящим от личных свойств ближайшего начальника.