Повседневная жизнь Тайной канцелярии

Получив указание от начальства (или ценный подарок от жертвы или ее родственников), палач мог наносить страшные с виду, но безопасные удары, а то и вовсе выпороть так, чтобы человек вообще не почувствовал «экзекуции». Лифляндскому пастору Зейдеру в 1800 году присудили 20 ударов, отчего он пришел в ужас – но удивительным образом остался невредим: «Меня подвели к позорному столбу, к которому привязали за руки и за ноги; я перенес это довольно хладнокровно; когда же палач набросил мне ремень на шею, чтобы привязать голову и выгнуть спину, то он затянул его так крепко, что я вскрикнул от боли. Окончив все приготовления и обнажив мою спину для получения смертельных ударов, палач приблизился ко мне. Я ожидал смерти с первым ударом; мне казалось, что душа моя покидает бренную оболочку. Еще раз я вспомнил о своей жене и дитяте; влажный туман подернул мои глаза. „Я умираю невинным! Боже! В твои руки предаю дух!“ – воскликнул я и лишился сознания. Вдруг в воздухе что-то просвистело; то был звук кнута, страшнейшего из всех бичей. Не касаясь моего тела, удары слегка задевали только пояс моих брюк. ‹…› Приговор был исполнен; меня отвязали, я оделся сам и почувствовал, что существую еще среди людей».[735] Зейдера порол известный петербургский палач Никита Хлебосолов, кладя удары так, что страшный «язык» кнута бил не по телу осужденного, а по «кобыле» – столбу, к которому он был привязан.

Свидетелем исполнения наказания стал знаменитый английский общественный деятель Джон Говард – бывший шериф, не понаслышке знакомый с английскими исправительными учреждениями и прибывший в Россию в 1781 году для изучения тюремной практики: «10 августа 1781 года я видел, как наказывали кнутом двух преступников, мужчину и женщину. Они были приведены из тюрьмы примерно 15 гусарами и 10 солдатами. Когда они прибыли на место наказания, гусары образовали кольцо вокруг места бичевания, в течение минуты или двух раздавался барабанный бой, затем были прочтены некоторые молитвы, и население сняло шапки. Женщина была взята первой. Ее грубо обнажили по пояс, привязали веревками ее руки и ноги к столбу, специально сделанному для этой цели; у столба стоял человек, держа веревки натянутыми. Палачу помогал слуга – и оба они были дюжими молодцами. Слуга сначала наметил свое место и ударил женщину пять раз по спине. Каждый удар, казалось, проникал глубоко в тело. Но его хозяин, считая удар слишком мягким, оттолкнул слугу в сторону и стал наносить остальные удары сам, причем эти удары были, очевидно, более сильными. Женщина получила 25 ударов, а мужчина 60. Я протеснился через гусаров и считал числа, по мере того как они отмечались мелом на доске. Оба были едва живы, в особенности мужчина, у которого, впрочем, хватило сил принять небольшое даяние с некоторыми знаками благодарности. Затем они были увезены обратно в тюрьму в небольшой телеге. Несколько дней спустя я застал эту женщину в очень слабом состоянии, мужчину же я больше не мог найти».[736]

В таком представлении, как на современном телевизионном «шоу», находилось место для «участников из зала». Верзила-палач мог выхватить кого-то из толпы зевак и превратить его в помощника, заставляя держать на своей спине за руки приговоренного к наказанию; такая «подставка» при порке носила название «живого козла». Только в 1788 году было запрещено пользоваться при экзекуции помощью посторонних лиц.

В 1827 году побывавший в России сын наполеоновского маршала Даву за 500 рублей купил в Петербурге два кнута и вывез их во Францию, где они вызвали интерес парижской публики. (Какое время – такие нравы: в 1956 году актер Жерар Филип устроил в Париже выставку купленного в Москве женского нижнего белья с начесом.) Николай I потребовал строгости в режиме хранения и использовании экзекуционных инструментов; после прихода в негодность они подлежали утилизации. Вероятно, поэтому в наших музеях нет настоящих палаческих кнутов и очень мало штемпелей для клеймения.

При том же императоре в 1829 году было секретно постановлено, чтобы число ударов кнута не превышало 50, а при издании Cвода законов Российской империи кнут в отношении значительного числа преступлений был заменен плетьми; затем во время работы над Уголовным уложением 1845 года был поднят вопрос о полной его отмене. Инициаторы ссылались на то, что наказание кнутом зависит от произвола палача – может быть смертельным или, наоборот, слишком слабым; при наказании же плетьми сила ударов заменяется их количеством, не представляя возможности для произвола. После споров между комиссией Государственного совета и министром юстиции император распорядился, наконец, заменить кнут увеличенным числом ударов плетьми, что было зафиксировано законодательно.