Повседневная жизнь Тайной канцелярии

Кроме них, в штате числился палач Федор Пушников – он был вытребован в Петербург из Москвы в 1734 году после того, как «штатный» палач Максим Окунев сломал ногу, когда боролся с профосом Санкт-Петербургского гарнизонного полка Наумом Лепестовым – можно представить, каким захватывающим было это состязание двух атлетов-кнутобойцев! После неудачного поединка Окунева долго лечили и по выздоровлении не уволили, а «за многую при Тайной канцелярии бытность» отправили в Московскую контору. К числу персонала следует отнести и непременного лекаря – эту гуманную обязанность исполнял в 1734 году Мартин Линдвурм, а после – Прокофий Серебряков, до самой смерти в 1747 году.

В 1741 году в Тайной канцелярии несли службу секретарь – асессор Николай Хрущов; четыре канцеляриста – Иван Набоков, Яков Ельцин, Семен Гостев и Михаил Поплавский; пять подканцеляристов – Михаил Хрущов, Иван Стрельников, Василий Прокофьев, Степан Иванов, Алексей Емельянов; три копииста и один «заплечный мастер» – всего 14 человек.

Через 20 с лишним лет, в 1761 году, штат уменьшился до 11 человек; в перечне должностей появились протоколист (Матвей Зотов, пришедший на службу в 1738 году копиистом), регистратор (Илья Емельянов) и лекарь Христофор Геннер. Василий Прокофьев за 20 лет дослужился до асессора и вышел в отставку, а его коллега Михаил Поплавский дорос только до протоколиста – и то не в Петербурге, а в Московской конторе. Палача Пушникова сменил другой мастер кнута – Василий Могучий; он прослужил до самой ликвидации Тайной канцелярии в 1762 году и был с похвальной аттестацией переведен на работу в Петербургскую губернскую канцелярию.

Московская контора Тайной канцелярии, а затем Тайной экспедиции имела примерно такую же структуру: в 1732 году в ней работали секретарь Степан Патокин, канцеляристы Семен Гостев, Андрей Телятев и Федор Ефремов; подканцеляристы Андрей Лукин, Никита Ярой и Иван Анфимов; копиисты Семен Чичерин, Федор Афанасьев, Иван Немцов, Петр Шурлов, Алексей Васильев, Осип Татаринов и Самсон Дмитриев. Еще имелись в штате три сторожа и «заплечный мастер» – всего 18 человек. В 1756 году в ней числилось чуть больше сотрудников – 16 «приказных людей», причем появились новые должности: два актуариуса (в чине коллежского регистратора – 14-го класса по Табели о рангах) и протоколист (как правило, в чине 13-го класса – провинциального секретаря). Первые, согласно Генеральному регламенту, занимались регистрацией входящей и исходящей документации и обеспечивали сотрудников бумагой, перьями, чернилами, свечами и тому подобными предметами, необходимыми для канцелярской работы. Вторая должность предусматривала – кроме, естественно, ведения протоколов заседаний – составление росписи нерешенных и решенных дел.

Формально руководил работой московского филиала тамошний главнокомандующий; непосредственно во главе его стоял секретарь (во второй половине XVIII столетия – обер-секретарь), в чьих руках было сосредоточено всё делопроизводство.

Судьбы далеко не всех чиновников сыскного ведомства можно проследить по сохранившимся документам. Но, к примеру, в 1750 году начал службу копиистом Илья Зиновьевич Зряхов, юный разночинец «из офицерских детей» (либо его отец был личным дворянином – без права передачи дворянства по наследству, либо он родился еще до получения родителем потомственного дворянства). К 1761 году Зряхов числился подканцеляристом, а еще через десять лет вышел в люди – стал секретарем, причем был лично известен императрице Екатерине II. Именно его она рекомендовала в 1774 году проводившему следствие над участниками Пугачевского восстания генералу П. С. Потемкину «как весьма к сим делам привыкшего и то под моими глазами многие годы». Зряхов служил долго и в 1794 году по представлению того же Потемкина (генерал оценил толкового чиновника) получил «полковничий» чин коллежского советника и был назначен председателем палаты гражданского суда Кавказского наместничества. В его послужном списке отмечено: «В походах и в деле против неприятеля хотя и не был, однако по всевысочайшей ее императорского величества воле находился во многих известных ее императорскому величеству комиссиях и посылках, составляющих переездов до 30 000 верст».[141]

Итак, мы видим, что после короткого перерыва в 1726–1731 годах деятельность органов политического сыска успешно восстановилась. Кадровая структура обрела стабильность и преемственность. Старые петровские служаки стали главной опорой и носителями традиций этого учреждения и передавали опыт своим выученикам, коими становились младшие родственники – Хрущовы, Чередины, Набоковы, Шурловы, Кононовы, Яровы. Чиновники нового поколения были так же вышколены, отличались «в трудолюбии и точном исполнении возложенных на них дел» и пребывали на службе «в беспрерывной безотлучности во всякое время». Редкая паршивая овца за «пьянство и нехождение к должности» сразу же изгонялась, как канцелярист Дмитрий Войлоков в 1768 году.