Повседневная жизнь в Англии во времена англосаксов, викингов и норманнов

Квеннеллы, Марджори и Чарльз Генрих Борн Повседневная жизнь в Англии во времена англосаксов, викингов и норманнов

Марджори и Чарльз Квеннеллы: у истоков истории повседневности

«Подумайте обо всем, что заключается в этом одном большом слове — Прошлое!

Какое патетическое, священное, во всех смыслах поэтическое значение заключается в нем, значение, проявляющееся яснее, чем дальше мы отступаем в глубь времен, чем больше мы проникаем в это Прошлое. История в конце концов и есть истинная поэзия. А реальность, если ее правильно толковать, важнее вымысла».

А. Карлейль

История повседневности сегодня является очень популярным направлением исторического и вообще гуманитарного знания. Интерес к повседневности как к предмету научного изучения появился как устойчивая и значимая тенденция во второй половине XX века. Кроме истории повседневности как направления историографии в рамках социологии сформировалась «социология повседневности», в кругу семиотических дисциплин начинает складываться семиотика повседневности, в эстетике — эстетика повседневности. В последние годы появилось достаточно большое количество монографий и статей, посвященных повседневности, причем как зарубежных, так и отечественных авторов. Быт и повседневность долгое время в советской науке считались предметом этнографического исследования и часто именовались термином «бытописание», самого по себе отказывавшего работам такого характера в научности и серьезности с точки зрения приоритетного знания. Сегодня, в рамках возрождения интереса к данным темам, возвращаются имена тех, кто стоял у истоков создания этого направления во второй половине XIX — начале XX вв. В России это были: Е. А. Терещенко, Н. И Костомаров, И. E. Забелин, С. В. Ешевский и многие другие, в Европе — Э. Э. Виолле-ле-Дюк, Э. Фукс, П. Гиро, А. Бокуэ, Г Хартман, М. и Ч. Квеннеллы. Без этих имен сложно адекватно представить развитие концепций повседневности в школе «Анналов», британской «новой научной истории», европейской «истории снизу» и германской Alltasgeschichte. «Бытописание» XIX — первой половины XX вв. обеспечило не только богатый фактологический материал для интерпретации позднейшими направлениями, но и дало мощный импульс к ревизии исторической эпистемологии. Пройдя через «Анналы», «новую социальную историю» 60-х, историческую антропологию (практически заменившую этнографию) 70-х, ревизионизм 80-х, повседневность к началу XXI века остается интересной не только профессионалам, но и широкому кругу читателей, которые имеют возможность узнать свое прошлое не через абстрактные изменения «структур», а в виде деятельности, жизни, потребления конкретного исторического человека.

В интересе к истории повседневности или социальной истории, как ее определил Дж. Тревельян, без политики[1] нет ничего нового. Зародившись в середине XIX века, это направление сразу же стало одним из самых популярных среди читателей, не имевших отношения к научным кругам. Спрос на работы такого характера как в России, так и в европейских странах был велик, что доказывает и 12 изданий в период с 1917 по 1959 г. книги Квеннеллов. Спрос на «маленького человека», безымянного участника исторического действия, не всегда творящего историю, но испытавшего на себе сокрушительную силу ее хода, демонстрировал и демонстрирует до сих пор растущий интерес человека к своему прошлому через призму антропоцентризма. С другой стороны, немецкий историк повседневности Г.-У Велер объясняет популярность направления тем, что в идее изучения «маленького человека» как антипода сильным мира сего, всегда находившимся в центре внимания историка, скрыт протест против несправедливости, против господства бюрократии в современном обществе, против утраты простой человечности, внимания друг к другу[2] Можно также добавить, что историческая повседневность позволяет человеку приблизиться к прошлому (часто идеализируемому как историками, так и представителями творческих кругов), оценить его адекватно, вжиться в него, поместить себя на место, скажем, древнего римлянина или сакса, прочувствовать свое прошлое. Лозунг немецких историков: «От изучения государственной политики и анализа глобальных общественных структур и процессов обратимся к маленьким жизненным миркам, к повседневной жизни обыкновенных людей»[3] — очень хорошо отражает требование времени.