Повседневная жизнь во времена трубадуров XII—XIII веков

В 1271 году, через год после кончины своего брата, короля Людовика Святого, умер Альфонс де Пуатье, и графство Тулузское было окончательно присоединено к королевскому домену.

Гуманизм завоевывает Европу

В суровые годы Крестового похода против альбигойцев дворы на юге Франции претерпевают серьезные изменения. На смену ценностям куртуазным приходят ценности общечеловеческие. Изменения, произошедшие в обществе, несмотря на жестокость «баронов с Севера», подавлявших любое инакомыслие, можно вполне назвать прогрессивными, как свидетельствует о том тулузский Аноним, автор второй части «Песни о Крестовом походе против альбигойцев». Куртуазные добродетели, прославленные в песнях трубадуров, почитаются как и прежде, однако они приобретают общечеловеческое звучание, наиболее яркое свое выражение получившее в творчестве Пейре Карденаля, чье неутомимое перо трудилось на протяжении почти всего XIII столетия[257]. Обращение к ценностям общечеловеческим можно наблюдать уже в середине XII века в творчестве трубадура Маркабрюна. С 1978 года итальянский ученый Аурелио Ронкалья неуклонно подбирает доказательства «христианского морализаторства» гасконского трубадура, проповеди гуманизма, разумеется, совершенно нетипичных для того времени; впрочем, в ряде песен трубадур, действительно, с насмешкой говорит о том, как прежние ценности начинают утрачивать свое значение[258]:

Свернув с прямой дороги, Юность клонится к закату, а Великодушие, ее сестра, потихоньку удаляется, ведь эта обманщица, госпожа Постоянство, никогда не наслаждалась ни Радостью, ни Юностью[259].

Тем временем по разным причинам, и в том числе политическим и эстетическим, критика уже давно стала противопоставлять трубадуров, творивших до Крестового похода, трубадурам эпохи после Крестового похода против альбигойцев[260]. Начало этому положил Клод Фориэль в 1837 году, в предисловии к своему изданию «Песни о Крестовом походе против альбигойцев» он представил Крестовый поход «как борьбу между Гордыней и Благородством». Дуалистическое видение тогдашней Франции, расколовшейся на Север и Юг и раздираемой военными конфликтами, противоречит целостному мировосприятию, нашедшему свое отражение в доктрине «великого куртуазного пения». Куртуазная любовь по-прежнему существует. Однако не следует сводить к кансоне, высшей форме выражения любовного чувства в поэзии трубадуров, все поэтические находки, которыми богато творчество окситанских поэтов, тем более трубадуров «века борьбы» (как определил период с 1209 по 1300 год Робер Лафон). Amor, любовь, постепенно перестает быть компонентом романтического или даже романного мировосприятия, а начинает выступать как всеобъемлющее чувство, неотъемлемая часть человеческого мышления, определяющая его отношения со своими ближними, иначе говоря, становится синонимом гуманизма. Если бы не было Крестового похода против альбигойцев, то, возможно, это измерение любви трубадуров не выразилось бы со всей силой отчаяния или не нашло бы своего выражения вовсе.

В тоске, в печали

Осенью 1209 года, спустя три месяца после осады Каркассонна, Раймон Рожер Тренкавель, виконт Безьерский и Каркассоннский умирает в тюрьме, и тотчас разносится слух, что его отравили. В глазах южан виконт становится мучеником. Новый Пилат, как именует Гильем Ауджьер тюремщика виконта, французского графа Симона де Монфора, только что избранного главой крестового воинства, распорядился устроить пышные похороны, дабы все в крае знали, что сеньор их мертв. Жертва, принесенная виконтом, этим образцовым рыцарем, добровольно сдавшимся врагу ради спасения жителей Каркассонна от массовой резни, участи, постигшей жителей Битерруа, вдохновила трубадура Гильема Ауджьера Новела, уроженца Дрома, на создание горестного плача (planh):

Каждый сетует и скорбит о понесенной утрате, / Каждый печалится и горюет; / Увы, сердце мое исполнено гнева / И безмерной скорби! / Ибо никогда, сколько бы дней ни отведено мне было, не устану я его оплакивать и скорбеть о нем, / Никогда не сумею я найти нужные слова, чтобы рассказать о выдающихся достоинствах и беспримерных добродетелях / Отважного виконта. Увы! он погиб! Родом был из Безье он, / куртуазный, отважный, / Радостный, / Ловкий, белокурый, / Лучший рыцарь на свете![261]