Повседневная жизнь воровского мира Москвы во времена Ваньки Каина

Каждый день при остановке на ночлег офицер должен был устраивать перекличку, проверять кандалы и смотреть, не появилось ли у колодников каких подозрительных вещей (ножей, веревок и пр.). Ссыльные, отправляемые по воде, ночевали на струге, причем по инструкции следовало вставать на якорь не ближе 20 саженей от берега. Партии колодников, отправляемые в Сибирь в зимнее время на подводах, «в ночное время для ночлега» должны были останавливаться «в селах и деревнях, где дворов довольное число». Для закупки провианта караульный офицер обязан был посылать «добросовестных колодников по две и по три связки под крепким караулом», причем ему предписывалось «всегда наблюдать самому… дабы в покупке излишнего провианта… произойти не могло» [618].

Из каждого крупного населенного пункта на маршруте следования партии офицеры, возглавлявшие конвой, отправляли в Сыскной приказ рапорты. Например, 18 марта 1745 года в Сыскном приказе было получено известие от капитана Петра Крупенина: «С посланными из Сыскного приказу колодниками и с командированною при мне командою сего марта 12 дня в город Владимир прибыл я благополучно, и по данной мне из Ямской конторы подорожной, как под себя, и под команду мою, так и под колодников требовал ямских, в которое число дано только двадцать лошадей, а более за разгоном не сыщется. А понеже как Сыскному приказу не безызвестно, что на уездные подводы прогонных денег по плакату не дано… и чтоб полному числу быть, шестидесяти пяти лошадям, за тех платить не из чего. О чем Сыскному приказу сим доношу во известие, и о заплате на оные уездные денег требую неукоснительно резолюции. А на малом числе подвод поспешить маршем никак не возможно, ибо умножилось весьма больных» [619].

Благодаря такого рода доношениям можно в деталях проследить путь партии колодников от Москвы до Казани. Например, 2 сентября 1739 года 100 ссыльнокаторжных и 48 охранявших их солдат при одном прапорщике и одном капрале отправились на струге из Москвы. 23 сентября струг был в Коломне, 2 октября — в Переяславле-Рязанском, 15-го — в Муроме. В каждом городе струг делал остановку, для того чтобы принять на борт подлежащих отправке в ссылку местных заключенных: в Коломне были посажены два человека, в Переяславле-Рязанском 13, в Муроме — трое. 22 октября корабль с преступниками пристал в Нижнем Новгороде. Но здесь пришлось остановиться, так как «на реке Оке стал лед». По всей видимости, арестантская партия была вынуждена продолжить свой путь пешком [620].

Как правило, офицеры и солдаты московского гарнизона конвоировали колодников до Казани. Казанской губернской канцелярии следовало принять у них подопечных, сверив их реальное количество с отпускной документацией, а затем препроводить в назначенные для ссылки места силами солдат Казанского гарнизона. Одних заключенных отправляли на каторжные работы в шахты и на заводы, других отсылали для определения на военную службу в гарнизоны глухих сибирских крепостей, третьих — на поселение и т. д.

В архиве Сыскного приказа сохранился документ, составленный в марте 1742 года и озаглавленный «Реестр ссылочным колодникам, присланным в Оренбург». В нем перечислены имена всех 132 преступников, этапированных из Москвы в Оренбург. Здесь мы находим многих героев этой книги — пойманных по «указыванию» Каина в конце 1741-го — начале 1742 года московских воров. По всей видимости, этот реестр представляет собой черновые заметки караульного офицера, сдававшего партию колодников в ведение Оренбургской экспедиции. Он написан небрежно, вкривь и вкось, а против каждого имени стоят непонятные значки — крестики и палочки. Интересно, что имена в этом списке перечислены попарно: как мы знаем, ссыльные еще в Москве сковывались по два человека и таким образом следовали на протяжении всего длинного пути в Сибирь. Именно так колодников и пересчитывал караульный офицер — по связкам.

Благодаря этому документу мы можем представить, в каком порядке шли бывшие друзья Ваньки Каина.