Повседневный гарем с опасными леди-монстрами (СИ)

— Это было примерно два месяца тому назад. Меня снова вернуло в Центр семья, которая ожидала, что им выдадут безмолвную горничную с Той стороны. Я проторчала у них месяц, наслушавшись в свой адрес столько нелестных слов и оскорблений, что даже депортация в Орион казалась мне выходом! Но они решили сами вернуть меня, когда я случайно напугала их гостей. Надеюсь, больше никогда их не встретить!

Но человек, в чьи руки я попала перед встречей с тобой, стоил всех предыдущих вместе взятых! Это был немецкий барон чье имя я даже не хочу произносить здесь, ибо оно стал для меня равно дьяволу!

Мышка высвобождается, садясь ровно возле меня и смотрит в мои глаза. Слезы уже высохли, но я вновь вижу отголоски перенесенного ужаса. Что же с ней было во владениях того проклятого барона?!

— Сначала мне казалось, что я попала в сказку, — глухо рассказывает Драника. — Свечи, люстры, огромный замок, слуги и комплименты, наряды и балы! Барон был уже в почтенном возрасте, но я наивно полагала, что он сможет заменить мне отца… Который, впрочем, меня никогда не любил. Все было прекрасно до тех пор, пока Кира, которая приехала со мной, чтоб убедиться в исполнении программы Обмена, не уехала в Россию. Владения Барона находились где-то в другой стране, не скажу точно. И как только она уехала, все изменилось…

Лицо Драники становится безжизненным, а голос — сухим и надтреснутым. Но, преодолев себя, продолжает:

— В тот же вечер, когда я проснулась, он вошел ко мне и запер дверь со словами: — 'А теперь, милая летучая мышка, ты должна выразить папочке Гансу всю благодарность за то, что он согласился взять тебя к себе! Ты ведь любишь папочку Ганса, доченька?! Ты не будешь отказываться от его просьб и причинять ему вред. Ведь стоит папочке Гансу только слово сказать, и тебя мгновенно вышвырнут обратно в твой грязный отсталый мир, дрянная сука!"

Он мгновенно впал в ярость, принявшись гоняться за мной по всей комнате и хлестать розгами! Он словно сошел с ума, и в какой-то момент я обернулась, оскалив зубы и вытащив когти, приготовившись порвать его в клочья, как одержимого крестьянина! Но барон сразу остановился и сказал…

Мышка вздрогнула, а я поспешно схватил ее дрожащие лапки и попробовал поддержать:

— Если не хочешь — не говори. Я все равно приму тебя, какой бы ты ни была. Уже принял! Ты можешь забыть все это!

— Ты славный паренек, Рик, — слабо улыбнувшись, произнесла мышка. — Но поверь, мне нужно все рассказать. Мне необходимо поделиться с тобой этой болью. Иначе мое сердце когда-нибудь попросту разорвется!

Киваю. Она же вздохнула и продолжила:

— Он сказал: — «Давай же! Ударь папочку! Только попробуй — и твоя жизнь превратится в ад! Ты больше никогда никого не встретишь! Ты больше никогда не раскроешь крылья! Ты…» Он угрожал мне разными карами, а потом вышел и закрыл за собой дверь. Помню, как я впала в бешенство, пытаясь выломать дверь и пробить стены, но все было напрасно. Ублюдок знал, что я буду себя так вести. Судя по всему, я была не первым Существом, которое он принимал. Хоть мне и непонятно, каким он этого добивался? Ведь в Центре есть некая система…

— Если человек захочет получить Существо, Драника, — говорю я серьезно, — его никакая Система не остановит. Он мог подделать документы, подкупить персонал… Да мало ли какие существуют способы… Что было дальше?

— Меня не кормили трое суток, — продолжает бесцветным голосом мышка. — Я могу впадать в глубокий сон. Но его слуги постоянно будили меня, тыкая палками или издавая громкие звуки. Меня не кормили, лишь давали воду. И то ровно столько, чтобы не помереть. Я не могла связаться ни с кем из Центра и даже поговорить с кем-либо из слуг. Я умоляла их, угрожала, просила… Но они были или слишком запуганными, или такими же, как их сумасшедший хозяин. Когда наступили четвертые сутки, я лежала на ледяном полу своей комнаты, желая лишь, чтобы поскорее наступила смерть. У меня не оставалось никакой надежды. Можно было прокусить себе вены или иначе окончить жизнь… Но тогда бы я точно не попала в загробное царство Элуны, богини ночи, поэтому продолжала ждать конца…

Тогда они и появился снова. Ярость и злоба придала мне сил… Только чтобы взглянуть ему в лицо. Он рассмеялся и произнес: — «Или ты подчинишься и назовешь меня папочкой Гансом… Или сдохнешь здесь от голода, а твое тело выкинут свиньям на съедение!»… Что же, Рикардо… Я очень-очень хотела жить. Я назвала его…папочкой.

Девушка вздыхает и ускоряет речь, желая поскорее выплеснуть всю грязь прошлого, да избавиться от душевного терзающего груза. А у меня от каждого слова волосы дыбом встают на голове. Неужели существуют такие люди?! Как, как ради святого Одина, Ника умудрилась попасть в его лапы?!