Повстанческая армия имени Чака Берри

Если ехать по дороге, ведущей через перевал, то по правую сторону можно наблюдать небольшой уральский город Златоуст. По левую сторону нет ничего кроме девственной природы в долине реки Ая. До самого горизонта тянутся вершины уральских гор, сплошь поросших лесом и травами. Это настоящие альпийские луга, но с особым, уральским колоритом. Вдоль трассы можно наблюдать большое количество грунтовых дорожек, ведущих вглубь леса. Они выглядят вполне проезжими и гостеприимно приглашают вас свернуть с асфальтовой дороги и посетить волшебные места одного из сказочных уголков уральских гор. Поначалу они действительно таковы, что по ним можно проехать на любом автомобиле. Все эти дорожки ведут через лес к лугам, на которых местное население косит травы и устраивает стога в период сенокоса. Вот в один из таких проемов мы с Егором и нырнули, попросив водителя высадить нас прямо тут, почти на самой верхней точке горного перевала.

По мере передвижения вглубь девственных лесов лежавших на отрогах этого перевала, Летов объяснял мне свою жизненную теорию. Смысл ее состоял в том, что все человечество делится на две основные категории граждан. Одни, и их большинство, являются, собственно, «людьми» и живут по общепринятым человеческим законам, правилам, распорядку и тому подобное. Живут они так очень уж давно, может аж от сотворения мира. Про них Летов говорит: «…ибо они — люди, и будут жить по-людски и слюнявить друг друга заскорузлыми пальцами».

Другие, это уже, как бы и не совсем люди. Летов их называет, просто — «нелюди». Вот эти «нелюди», к каковым он причисляет и себя, живут среди людей уже тоже довольно давно и постоянно испытывают на себе жуткую ненависть всего остального человечества. За что их ненавидит, это, остальное человечество? Просто за то, что они не такие как все. Другие. Я соглашаюсь, что этого, конечно, вполне достаточно, для подобной коллективной ненависти. Обидно, понимаешь! Все, значит, люди как люди, а эти — «нелюди», особенные, белая кость, голубая кровь. Вот этих, так сказать, «нелюдей» отличает от людей ряд свойств. Оказывается, Летов проповедует обыкновенную философию экзистенциализма. И его «нелюди» это природные экзистенциалисты. Становились постепенно понятны такие его проявления как эгоцентризм, целеустремленность, несентиментальность, крайний индивидуализм и все такое прочее. Для тех, кто незнаком с вопросом, напомню, в чем смысл этой философии.

Экзистенциалисты — и христиане (Кьеркегор, Ясперс) и атеисты (Камю, Сартр, Хайдеггер и др.) — утверждают, что существование предшествует сущности: бытие существуе прежде, чем его можно определить каким-либо понятием, и этим бытием является человек, или по Хайдеггеру, человеческая реальность. Из этого следует, что человек есть то, что он сам из себя делает. Человек — это прежде всего проект, который переживается субьективно… Ничто не существует до этого проекта, нет ничего на умопостигаемом небе, и человек станет таким, каков его проект*…

— Никто и ничто не может повредить «нелюдю» (т. е. природному экзистенциалисту) кроме него самого, — изрекает Егор Летов.

Экзистенциализм отдает каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование. Над человеком, следовательно, (вернее, над таким человеком) нет никаких объективных законов, кроме собственных. Над ним не властна никакая «необходимость», никакой, моральный императив. Человек предоставлен собственному своеволию, и это провозглашается как его свобода: «Человек — это свобода».

«Это знает моя свобода, это знает моя свобода. Это знает мое поражение, это знает мое торжество…» — споет Егор Летов гимн своему экзистенциализму через несколько лет.

Однако, такой полный индивидуализм лишает человека критерия достоверности. Достоверность растворяется в субъективном ощущении, игре фантазий и домыслов. Человек оказывается абсолютно одиноким, ибо некому разделить его собственный опыт. Вместе с утратой Бога исчезает всякая возможность отыскать в мире какие-либо ценности.

Не тут ли кроется такая симпатия и понимание Летовым идей Карлоса Кастапеды? У того, если вы помните, все есть, и Дьявол (орел), и бесы, и духи — помощники, и параллельные миры. Одного только нету — Бога.

Экзистенциализм избирает себе в качестве исходного пункта утверждение одного из героев Достоевского: «Если Бога нет, то все позволено»; человеку не на что опереться, ни во вне, ни в себе самом. Это порождает тревогу, страх, отчаяние. Это и есть «философия горделивого отчаяния». Человек «заброшен», покинут, предоставлен самому себе, он «обречен быть свободным». У него нет никаких моральных предписаний и обязательств, ровным счетом ничего, чем он мог бы оправдаться. Он принимает лишь то, что зависит от его воли. Он бесконечно рискует. Ничто не может спасти его от себя самого.

И это воистину так. Раз уж омские кгбэшники не смогли спасти от себя самого нашего «нелюдя», Егора Летова, то уж чего тут и говорить.