Повторение пройденного

Заикин первым предложил:

- Посмотрю...

- Подожди! - рявкнул капитан. - Отдохни минутку...

У него тоже не хватало сил подняться. Он улыбался - беззаботно, совсем не по возрасту.

- Ну ладно, иди! - сказал он через минуту Заикину. - Тихо.

Заикин вылез на дорогу.

В моей фляжке была водка.

- Возьмите, - предложил я капитану.

- Вот спасибо, дорогой! Вот спасибо! - Капитан сладко чмокал, повторяя: - Еще глоточек... Вот теперь в самый раз.

- Дай и мне. - К нам в канаву спустился Заикин. - Там еще водитель. Готов!

Он взял фляжку, сделал несколько глотков, сказал: "Гадость!" - потом возвратил мне:

- Хорошо. А ты что ж?

Теперь можно и мне. Два глотка - и фляжка пуста. Я надел ее на ремень, рядом с подсумком.

- Двинулись? - спросил капитан. - Как там наши?

Мы вылезли на дорогу. Уже отойдя от бронетранспортера шагов на двести, капитан вспомнил:

- А документы? Пойди сбегай. На всякий случай. Мы подождем.

Я возвратился к машине. Расстегивал шинели, пуговицы нагрудных карманов. Считал про себя: раз, два, три, четыре, пять... У шестого в нагрудном кармане было пусто. И в другом - пусто. Пришлось расстегнуть гимнастерку, отколоть булавку. Шесть. Седьмой в машине. Я полез туда. Отвалил немца от смотровой щели. Отвалил с трудом. Руки его застыли на рычагах. Теперь - семь.

Когда я возвратился к офицерам, услышал их разговор:

- А до войны? - спрашивал Заикин.

- В ВУАПе работал. Не знаете такую организацию?

- Не слышал.

- Всесоюзное управление по охране авторских прав. Была такая.

- Сколько же вам?

- Пятьдесят седьмой.

Он заметил меня. Спросил:

- Взял?

Потом как-то виновато взглянул на Заикина:

- Вы не против, товарищ младший лейтенант, если я с собой их?.. Вам ведь все равно, вы воюете, а для меня это первый и, наверно, единственный случай...

Заикин благородно согласился:

- Передай документы убитых капитану.

Я передал.

- Вы не обижайтесь. - Капитан спрятал документы в карман. - Случай такой... Сами понимаете...

Мы возвратились к своим и стали хоронить убитых. Сержанта. Еще двух солдат. Трое трофейщиков были ранены, но легко. Они трудились вместе со всеми. Для облегчения дела могилу решили не рыть. Положили убитых в боковую часть окопа и засыпали землей.

Все равно этот мокрый немецкий окоп никому уже не потребуется.

Потом попрощались:

- Бывайте!

- Бывайте!

Финчасть и остатки трофейной команды пошли в одну сторону, мы - в другую.

Начало смеркаться. С сумерками подул ветерок, пробирающий до костей. Мокрые шинели и штаны похолодели. В комбатовских сапогах и моих ботинках хлюпала вода.

- А жаль, что я так и не спросил фамилию, - произнес Заикин.

- Чью?

- Да капитана этого.

Потом мы одновременно вспомнили про то, о чем оба забыли:

- А третий пост?

Вернулись, благо недалеко. Развилка дорог - хороший ориентир, а свежая могила на опушке леска - теперь памятное место. Отметили его на карте. Сюда удобно тянуть ход. И обзор вокруг отличный. Вдали виден Бреслау - все в том же зареве пожаров и в темных облаках.

- Ты не злись, - вдруг сказал Заикин. - Я же не знал, что у вас это самое, ну всерьез... Мне уже и так попало. Соколов, думал, съест. Говорит: "Иди и извиняйся, подлец!" По старым порядкам - перчатку, мол, тебе! Дуэль! Не злись! Договорились?

- Договорились.

Вдруг Заикин застеснялся совсем по-детски:

- А у тебя есть ее фотография? Покажи, пожалуйста!

- Нет.

Фотографии ее у меня действительно не было.

Зарево пожаров над Бреслау освещало обратную дорогу. Вот уже последняя тропка, и мы опять месили грязь, сокращая путь по полю.

На земле лежала убитая лошадь.

Двуколки уже не было. Видно, старшина уехал. Только лошадь - темной тушей в темноте. Блики пожаров играли на ее рыжей шкуре.

- Слушай, я весь день тебя ищу, - обрадовался Вадя Цейтлин, когда мы вернулись к своим. - Понимаешь ли, подсунули мне тут одно задание; так я хотел посоветоваться, по секрету, конечно...

- А что случилось?

- Да замполит поручил наградные писать. Мне, говорит, некогда, а тебе все равно нечего делать. Я и правда сегодня болтаюсь, как у знамени отдежурил. Вот по этому списку. - И Вадя показал какую-то бумажку. Говорит, надо подвиги описывать, и покрасивей, а что писать, я просто теряюсь. И посоветоваться не с кем. Помоги!

Я мельком взглянул на бумажку. Почему-то первой увидел фамилию Протопопов...

- Не знаю, Вадя! Не знаю! Пиши что хочешь! А я - спать! Не могу, дико спать хочется!..

В медсанбате, куда мы ездили с лейтенантом Соколовым, нам сняли бинты. Мне - со спины и с ноги, Соколову - с головы. Весь следующий день лейтенант, по старой привычке, без конца накручивал на палец волосы. Значит, он был чем-то озабочен.

Мы только что закончили работу, и закончили ее быстро, не успев устать, и я не понимал, что происходит с командиром взвода.

Погода сегодня, не в пример другим дням, отличная. Солнечно, тепло! Мы шагали вдвоем по широкому светлому полю, и дышали свежим мартовским воздухом, и смотрели, как на другом берегу какой-то реки резвились дикие козы.

Впрочем, смотрел я, а лейтенант крутил волосы и шел рассеянно.