Повторение прошлого (СИ)

До МКАД оставалось совсем ничего, скоро уже должны были показаться огромные металлические «ежи», где во время войны русские остановили фашистов, и засиять огнями справа по борту огромный торговый МЕГА-комплекс построенный турками, когда блондинке за рулем резко подрезала дорогу какая-то чокнутая иномарка. Все случилось настолько быстро и непредсказуемо, что она даже не успела среагировать на непредвиденную ситуацию, да и никто бы не успел, если честно. Дорога была свободна, как вдруг пыхтящая справа по своим делам фура начала, стирая в дым резину, тормозить и заламываться. Что заставило при этом менять направление своего движения белый джип из соседнего ряда слева, цепляя и подрезая уже ей дорогу, сегодня это уже дело следствия, а тогда на трассе… Тогда она только почувствовала, как ее железный «Ягуар» содрогнулся от сильнейшего удара в левое переднее крыло, инстинктивно она крутанула руль вправо и тут же налетела на заднее колесо прицепа того самого уже тормозящего справа грузовика. После чего ее машину в сумасшедшем вихре развернуло на сто восемьдесят убийственных градусов и выбросило сначала на обочину, а после уже и в кювет. Потеряла управление от касательного столкновения и белая иномарка, выскочившая прямо под ход тяжелой фуры, перегородив той дорогу своим белым боком, еще не мятым, но уже в следующую секунду превратившимся в нечто ужасное и безобразное, смятое и искореженное. Что-то орал белобрысый охранник справа, но блондинка за рулем его уже не слышала, вцепившаяся в руль с вытаращенными от ужаса глазами. И если бы не мастерство водителя еще одной легковушки, в самый последний момент чудом ухитрившегося уйти от столкновения, то результат мог стать еще плачевней. «Ягуар» еще раз основательно развернуло и на полном ходу выбросило с обочины в кювет, где, пролетев по воздуху еще несколько фантастических метров, автомобиль с ужасным треском и врезался в огромное дерево, рухнув всей своей изуродованной железной массой на землю, где тут же и вспыхнул, озарив ярким пламенем все кругом. Как в кино, только еще хуже, пламя охватило и дерево, а саму ее выкинуло при ударе из машины наружу, что, собственно, и спасло ей жизнь. Спасло ее и то, что была не пристегнутой, в противном случае на этом ее жизнь бы и закончилась. И тут же визг тормозов, стираемая в дым резина по асфальту и адский гром от столкновения еще нескольких обреченных автомобилей на взбесившейся дороге, пытающихся уйти любым способом от столкновения с неуправляемым тяжеловозом, заваливающимся в кювет и подминающим под себя ту самую иномарку, с финта ушами которой все и началось. Всего несколько черных секунд убийственного рева и вот уже на дороге все снова было тихо и спокойно — дорожная заварушка закончилась. И только изуродованные куски железа, растекающаяся из прицепа водка и горящее дерево с догорающим под ним кабриолетом, указывали проезжающим мимо на разыгравшуюся здесь трагедию. Бежали люди на помощь…

— Что с водителем? — спросила больная, в напряженном ожидании уставившись на нового старого знакомого, со слов которого сейчас и узнала о страшной аварии на той ночной трассе, чуть не отнявшей у нее жизнь.

— Антон почти погиб, — ответил тот более чем спокойно, было видно, что чужая смерть его нисколько не волнует. — В коме мужик, две дочки ходят в садик. Не хотел расстраивать тебя раньше времени. В команде Шумахера гонщиков прибавилось, есть теперь с кем поноситься…

А она и не расстроилась совсем, подумаешь, ведь не она спровоцировала ту аварию. Проделала мокрую дорожку первая слезинка по щеке под бинтами, вторая, третья… Проделала бы, если бы лицо не было забинтовано.

— Жалко-то как, — шмыгнула она носом, хотела еще что-то добавить и не смогла. Ком подступил к горлу. Женщина попыталась глотнуть, но и этого у нее не получилось. Тогда она, сдерживаясь из последних сил и все еще как-то пытаясь держать себя в руках, вцепилась судорожно в одеяло, сжала до боли в челюстях зубы и закрыла глаза, кляня себя последними словами, что уселась в ту проклятую ночь за руль этого жуткого автомобиля. Но и это ей не помогло, сначала предательски задергался подбородок, затем в пляс отправилась нижняя губа, и вместе они начали выбивать такую жуткую чечетку. Она перевернулась на живот, уткнулась мокрым лицом в сухую пока еще подушку и завыла. Как волчица, потерявшая своих волчат. Хуже… «У-у-у, — ревела в подушку она, проклиная все на свете и больше всего себя саму за эту поездку. — Как же теперь жить-то с этим дальше?» Заглянула в палату медсестра, но оценив обстановку, тут же ретировалась. Когда баба ревет — это нормально, ненормально — когда мужик слюни пускает.

— Это и в самом деле сделала я? — взглянула она на рассказчика, выплакав все слезы, уставившись на него пустым взглядом.

— Тело Антона находился на пассажирском сидении, — вздохнул он, — вот я и предположил, что машиной управляла ты.

— Ничего не помню.

— Такое лучше и не вспоминать.