Позабытые острова

Девочки поступают в школу пяти лет и остаются там до четырнадцати. Родители обязуются всецело доверить дочерей попечению монахинь и видеться со своими детьми не чаще нескольких раз в год; зато миссия берет на себя все расходы по содержанию воспитанниц. Когда я посетил интернат, в нем были восемьдесят три ученицы, преимущественно в младших классах. Им преподавали французский язык, домоводство, закон божий, рукоделие, пение, очень отрывочно историю. Современные педагогические приемы сюда еще не дошли, обычно учительница читала вслух, а дети хором вторили ей. Они с поразительной скоростью выпаливали молитвы, спряжения, пословицы, имена королей, псалмы, ничего во всем этом не смысля.

Как только четырнадцатилетние девочки выходят из школы, в их жизни тотчас наступает коренная перемена. Бывшие затворницы познают полную свободу. Их родители, как принято у полинезийцев, совершенно не интересуются, чем занимаются дети; к тому же девочка в четырнадцать лет здесь считается взрослой, способной жить самостоятельно. Вот почему воспитанницы, покинув интернат, предаются веселью и забавам. Потом наступает пора замужества, и все, чему их учили в школе, быстро забывается. Через несколько лет остается разве что умение шить. Маркизские женщины способны без конца шить себе пестрые платья.

Школа по сути дела никак не повлияла на нравы полинезийцев и их жизненный уровень. Одна из главных причин этого — оторванность школы от внешнего мира, а также отсутствие интерната для мальчиков. Кроме того, не нужно быть слишком придирчивым человеком, чтобы усомниться в правильности методики, которую избрала миссия. Не лучше ли обучать детей нужным профессиям, давая одновременно необходимые теоретические познания в области биологии, зоологии, ухода за больными, мореходства? Увы, главная обязанность миссии — спасение душ (об этом напомнила мне начальница интерната, когда я попытался поделиться с ней своими соображениями). Все прочее — постольку, поскольку…

Велико могущество миссии, одним из его вещественных воплощений был новенький, сверкающий лаком грузовик. Им даже иногда пользовались, хотя в долине всего несколько сот метров дороги, а в поселке можно проехать лишь но главной улице. Второй в Атуане грузовик (на номерном знаке крупная, чтобы жандарм не спутал, цифра два!) принадлежал новозеландской торговой фирме и выглядел, разумеется, не таким нарядным. Вместе с жандармом и художником я зашел в двухэтажное (единственное во всем архипелаге) здание фирмы. Надо же знать и светских владык долины… Перед дверью выстроилась длинная очередь.

— За вином, — лаконично объяснил жандарм.

— Цивилизация! Чем тебе не Европа! — отозвался я.

— Не совсем. Здесь, на Маркизах, вино продают только в Атуане и Таиохаэ, там, где есть жандарм.

— А норма какая?

— Два литра в неделю.

— Кроме того, полинезийцы за любую работу требуют вина, — смеясь, добавил художник. — От денег отказываются. Не дашь вина, не будут работать. И набирается еще четыре-пять литров в неделю. Выпивают все в один присест. Каждый вечер в поселке гулянье и драки. В воскресенье надевают чистую, аккуратно выглаженную одежду — недаром жены в интернате учились — и отправляются в церковь слушать проповедь о вреде пьянства. Но в понедельник открывается лавка, и вечером — снова драки, несколько человек попадают в кутузку. Выйдут оттуда — и опять в очередь за вином. Да здравствует цивилизация! Кто на этом зарабатывает? Фирма, разумеется! Она почти такая же могущественная, как миссия. К сожалению, они служат разным господам, и бедные островитяне оказываются сбитыми с толку. Один европеец говорит одно, другой — прямо противоположное. Белые сами не знают, чего хотят, и так во всем. Кому верить? В итоге полинезийцы вообще перестают верить белым.

Разумеется, кроме новозеландской фирмы в Атуане были китайские купцы и пекари. Они не упускали возможности нажиться на чем угодно; кубики льда, лимонад и хлеб и здесь стали предметами насущной необходимости. Беспечные маркизцы способны отдать немалые деньги даже за дыню, хотя вполне могли бы вырастить ее в своем огороде. Были в Атуане такие лентяи, которые каждое утро покупали в лавке горячую воду для кофе! Зачем самому возиться, если купец так дешево продает ее:один франк чашка…

Местные достопримечательности не исчерпывались миссией и лавками; в Атуане был свои телеграф, школа, кинотеатр. Правда, последний помещался в одном из зданий миссии, и «крутил» фильмы сам епископ, но он не ограничивался картинами религиозного содержания и показывал вестерны [33], фильмы с участием певца Тино Росси, фарсы, герои которых лихо швыряли друг другу в физиономии торты, — словом, весь обычный для французской Океании репертуар. Прочие картины вызывают у островитян зевоту. Причина столь резко очерченных симпатий ясна: не зная языков и европейских условий, полинезийцы других фильмов просто не понимают, тогда как бесхитростная фабула вестернов и фарсов доступна любому; песни и музыка островитянам тоже по душе.