Позади Москва

«Первыми огонь открыли русские, – написал Хэртлинг поперек листа, – в толпе были вооруженные провокаторы. Несколько миротворцев были ранены, и только тогда был открыт ответный огонь. Мы сожалеем о гибели представителей прессы. Напишете сами. Про «коктейли Молотова» тоже – они наверняка тоже были, просто не попали в кадр».

Он подошел к двери и приоткрыл ее наружу. За дверью был короткий тамбур, за ним вторая дверь.

– Генерал-лейтенант, сэр?

– Возьми это. Группе по связям с общественностью. Прямо сейчас.

– Да, сэр.

– Этих придурков привезли?

– Что, сэр? Вы имеете в виду…

Хэртлинг даже не стал раздражаться: не видел смысла. Встретив его взгляд, майор, заменивший ему блестящую и четкую Вильму, осекся.

– Да, сэр. Тридцать минут назад их доставили.

– Сколько их человек?

– Пятеро, сэр.

– 1-я бронетанковая?

– Да, сэр, именно так.

– Придурки.

В этот раз майор смолчал. Не подтвердил свое согласие с высказанным генералом мнением. И правильно сделал. Согласись он вслух, и завтра он мог командовать не удобным столом с электроникой и бумагами, а штабом пехотного батальона.

– Ко мне их через 10 минут.

– Да, сэр. С конвоем?

– Зачем? Разве здесь тоже журналисты?

– Нет, сэр. Разумеется нет, сэр.

Хэртлинг закрыл за собой дверь, снова вернувшись к своим бумагам и файлам. Рапорты. Списки. Заявки. Аналитические записки. Полноценные доклады на много страниц каждый. «Особые мнения». Из штабов отдельных бригад, из штабов дивизий. Материалы космической и инструментальной разведки. Силовой разведки. Агентурной разведки. Выжимки из протоколов допросов отдельных пленных и анализ полученных показаний. Сейчас, когда таких рапортов и страничных докладов в соответствующей папке памяти электронного планшета накопилось уже много, – вот сейчас уже напрашивается не просто подсчет. А выводы. Опять же делаемые не на фоне некой абстрактной вводной, а на фоне все того же доминирующего сейчас в его мыслях и в мыслях людей его штаба тезиса: ох, не все так просто. Русские явно что-то имеют в виду тем, что они сдали столицу и Санкт-Петербург, два своих главных города в европейской части страны. Тем, что не пошли на единственный, кроме применения ОМП, шаг, по-настоящему гарантирующий им равные возможности в бою. Не сделали ставку на массовые, настоящие уличные бои: дом за домом, квартал за кварталом. Где исход каждого такого боя будет определяться уже не стандартным набором факторов. Не только превосходством в боевой подготовке, технике всего спектра, средствах разведки, а и числом, способностью пойти в «банзай-атаку». Везением, наконец. Если бы Москву стали оборонять несколько дивизий, готовых к уличным боям и даже жаждущих их… 70 лет назад это сработало в Сталинграде и Воронеже, где русские реально перемололи силы врага многомесячными ближними боями, где превосходство вермахта и Люфтваффе в тактике, в технике не было реализовано никак… На это не пошел бы он сам, даже не собирался: Москву и Санкт-Петербург в такой ситуации ждали совсем другие варианты развития военной ситуации. Но почему на это не пошли русские?

Оставив той же Москве свою «Особую дивизию» – Отдельную мотострелковую особого назначения Внутренних войск МВД, – а с ней потрепанную Кантемировскую танковую и без вести со вчерашнего дня пропавшую со всех его карт 2-ю гвардейскую мотострелковую Таманскую… Добавив к ним все собранное с пути от границы и досюда, всех уцелевших окруженцев, полицейских, вооруженных гражданских добровольцев… С этим всем они могли рассчитывать на то, что его 1-я бронетанковая и 82-я воздушно-десантная остановятся на их пороге. Дав им время для чего-то, в первую очередь для совершенно бесполезных, но по привычке подающих надежду политических мер. Завывающих, панических обращений к международной общественности, к ООН, к папе римскому, к кому угодно. К подогреванию антивоенных настроений на чужой территории. К тотальной мобилизации на еще сохраняемых за собой территориях: в конце концов, в одной только Москве при желании можно было поставить под ружье полмиллиона человек. Четверть из которых искренне ненавидят демократию и конкретно США как «проводника демократии» во всем мире. Скольких они сумели мобилизовать в сбывшейся реальности, учитывая то, что их политическая система уже рухнула? В чем смысл того, что в самой Москве работают не «Т-80» и БМП-2, а «живые цепочки» и «живые щиты», составленные из гражданских людей. Несмело выходящих навстречу «Брэдли» и «Абрамсам», с полными ужаса и непонимания глазами, с антивоенными транспарантами в руках? Нет, русские тянут время. Они дерутся не в полную силу. Пока. Почему-то. По причине, которая ему неясна, и это заставляет быть осторожным. Зачем они так поступают? Какой видят от этого прок?