Поздняя луна

Так она не могла. Сдавленно всхлипнув, она вскочила и бросилась к двери, вспомнив о скомканной одежде только перед дверью в кухню. С достоинством, взращенным долгими годами тренировки, она повернулась и собрала свои вещи, не забыв даже натянуть еще влажную комбинацию, пока Сайлас прожигал взглядом ее спину. Если она с кем-нибудь столкнется, прежде чем вернется в комнату, она просто объяснит, что попала в бурю.

Но буря в ней самой не утихала. Где-то на другой стороне дома Сайлас, наверное, ругает ее на чем свет стоит. Она не могла его обвинять. Она неправильно взялась за это с самого начала, если вообще можно взяться за такую вещь, как любовь. После первого же легкого поцелуя нужно было выложить все карты на стол, но откуда же ей было знать? Она могла тогда поспорить, что есть только один шанс против десяти миллионов, что она снова влюбится. И, конечно же, не так скоро. И не в такого человека, как Сайлас Флинт.

Одно было ясно: Сайласа не интересовало ни ее имя, ни ее деньги — ничего из того, что Мортимер может оставить ее ребенку. Фамилия Эшби-Сторнуэй ничего здесь не значила. А что касается ее личных сбережений, то дай Бог, чтобы их хватило на дорогу домой.

Сайлас сломал сигарету и рассеянно потянулся за новой. Заметив, что он делает, поморщился. Он держал пачку в ящике туалетного стола уже несколько месяцев, чтобы проверить силу воли. Она была железной — до сих пор.

— Не может же она быть совершенно неопытной, — бормотал Сайлас, задумчиво потирая щетину. Черт, про щетину-то он и забыл. Он побрился утром, но ему и в голову не пришло, когда он оставил Ларса и поспешил в галерею, что дело повернется именно так. — Да кого, черт возьми, ты пытаешься обмануть, Флинт?

Этот вопрос зазвучал у него на уме уже на третий день после ее появления здесь. Или на второй. А возможно, и на первый. Сначала ему просто было интересно, какова женщина такого типа в постели. Как с ней: сначала оставляешь визитную карточку, потом соблазняешь, а потом угощаешь чаем?

Где-то в середине пути он начал видеть за светской маской настоящую Рейн и нашел ее невероятно привлекательной — смесь стольких противоречивых начал, что он так и не понял до сих пор, какова же она на самом деле. Если бы ей было восемнадцать, он мог бы это понять. Но ей двадцать шесть. Она уже была замужем, и из мимолетных намеков и обрывков фраз он понял, что она вращалась в довольно утонченной среде.

Он будет выжидать. Стоя под колким холодным душем, он мысленно наметил несколько последующих шагов, используя для этого то сочетание логики и интуиции, которое служило ему верой и правдой и выручало во всех напряженных моментах, которых было немало в его двадцатилетней карьере берегового охранника.

— Он опять отправился в Норфолк, — пожаловалась Хильда, подняв голову от кухонной раковины, когда Рейн спустилась к завтраку. — А ведь только-только оттуда вернулся. Если бы он сказал заранее, я бы попросила купить мне кусок хорошей ветчины.

Рейн и не знала, как ей повести себя при встрече с ним. Но чем больше она ждала, тем больше начинала нервничать.

— Как вы думаете, Билли сегодня появится? — спросила она рассеянно.

Экономка поставила на стол корзинку свежеиспеченных булочек с корицей.

— Попробуйте. Летом я их не пеку — так что это последние. Билли появится наверняка. Воображает, будто это она управляет галереей. Вот погодите, пока ребята каждый день будут ездить на пляж, — тогда она другую песенку запоет.

— Может, было бы и лучше, если бы она занялась галереей. Я ведь здесь на договорных началах — мы с Сайласом условились, что, если один из нас чем-то неудовлетворен, мы пересмотрим наше соглашение.

Рейн помешала кофе и потянулась за глазированной булочкой.

— Ну и что вы? — вызывающе спросила Хильда.

— Что я?

— Неудовлетворены?

Кофе был крепким и обжигающим. Рейн задумчиво повертела ложечкой.

— Наверное, я все-таки горожанка. Мне было очень… интересно, но, думаю, Билли больше подходит для этой работы, чем я.

— Пфф!

Позже ей пришло в голову, что она невольно вернулась к прежнему стилю одежды: колготки, которые, в общем-то, в это время года были совершенно не нужны, самые консервативные платья и едва заметный макияж. Волосы были собраны в маленький пучок, даже волоска не выбивалось из ее прически, отметила она, посмотрев на себя в зеркало, перед возвращением в галерею после ленча.

Ларс ждал, прислонившись к входной двери галереи. Он выпрямился и подмигнул ей.

— Вы сегодня такая красивая и городская, мисс Ларейн. Только я решил, что вы уже готовы скинуть туфли и собраться на большую рыбалку, как вы опять наводите на себя весь этот столичный лоск. Куда как достаточно, чтобы смутить бедного застенчивого деревенского паренька.

Рейн скептически улыбнулась, оттаивая от озорного блеска этих шоколадных глаз.

— Ну, если вы пример бедного и застенчивого, то упаси меня Господь встретить гордого и высокомерного.

И, несмотря на грусть, скрытую за, как выразился Ларс, столичным лоском, она не могла не рассмеяться.