Поздняя повесть о ранней юности

В один из дней на станции появилась довольно странная группа офицеров во главе с богатырского сложения генерал-полковником. Они приехали на легковых трофейных машинах, с иголочки одетые, у каждого на запястье правой руки на тонком ремешке висел большой многозарядный пистолет — маузер или бельгийский браунинг. Один из них подошел к нашему командиру, о чем-то спросил и удалился, а старший лейтенант пояснил нам, что это люди из охраны тыла 1-го Белорусского и ищут дезертиров. За месяц до конца войны слово «дезертир» звучало, по крайней мере, странно, но к концу дня они все же наловили грузовик солдат, отправили в штрафную и гордо, с чувством исполненного долга, умчались на своих машинах.

Через день мы погрузили на автомашины нашей бригады последние снаряды и с ними уехали в расположение своих частей. Я попал в 5-ю батарею 2-го дивизиона 467-го легко-артиллерийского Севастопольского полка, во взвод управления, в отделение разведки. Коля Блажко — тоже разведчиком, но в управление дивизионом.

Командиром батареи был старший лейтенант. Кроме него еще три офицера: командир первого огневого взвода старший лейтенант Владимир Иванов, второго — лейтенант Александр Айриев и наш взводный — лейтенант Александр Литвиненко.

Командиром отделения разведки был младший сержант Петр Ащеулов, воронежский парень, большой молчун и почти безучастный ко всему вокруг. Кроме меня было еще два опытных солдата с хорошим боевым стажем: Петя Чернов, макеевский, очень общительный, грамотный, и Ваня Иванов, самый опытный воин, много повоевавший, всеми заслуженно уважаемый, коми по национальности. Он не выговаривал букву «х» и говорил клеб вместо хлеб, что служило поводом для солдатских подначек. Реагировал он на них всегда спокойно и говорил всегда одно и то же: коми — нация высококультурная и потому букву «х» из своего алфавита исключила.

Радистом был Юра Знаменский, младший сержант, родом из Новочеркасска, окончивший два курса специализированного вуза, что тщательно скрывалось от вышестоящего начальства. Когда радиостанция работала на прием, в промежутках между обязательными сеансами Юра слушал новости отовсюду и рассказывал нам: он неплохо знал немецкий и английский.

Телефонисты больше всего сидели на огневых позициях и мы их видели редко, а телефонные переговоры, как правило, вел комбат.

Отдельного описания требует легендарный старшина Фёдор Кузьмич Лукьянов. По занимаемой должности помощник командира взвода управления, а по сути человек на батарее, без которого не делалось, да и не сделалось бы ничего. Высокого роста, худощавый, с неизменными погонами рядового, он вникал абсолютно во все, что относилось к деятельности всей батареи: регулярное питание, обеспеченность боеприпасами, заправка машин, одежда и обувь, личное оружие, боевое охранение огневых позиций и наблюдательного пункта и даже настроение личного состава. Он был всегда необходим всем, и особенно командирам. Когда ему делали замечание офицеры или спрашивали коллеги насчет погонов, объяснял очень серьезно, что не хочет, если засекут немцы, показать им, что прибыло большое начальство. Все смеялись и так продолжалось до следующего раза.

Радист Юра Знаменский. 1945 г.

Когда его послали выбрать место для наблюдательного пункта батареи, он сумел первым найти хорошо оборудованные немецкие окопы с блиндажом в пять накатов, со стенами, обшитыми толстыми досками и таким же полом. Не узнавшим его в темноте полковым разведчикам он заявил, что место занято командующим армией и те выбрали для командира полка значительно более скромные «апартаменты», но всего в двухстах метрах правее. Когда утром командир полка пришел представиться соседу-командарму, то застал там командира 5-й батареи со своими бойцами. Полковые разведчики были в гневе, а полковник хохотал от души: оказалось, что он знал Федора Кузьмича еще со времен боев у Сапун-горы (что под Севастополем), где тот нечто подобное уже вытворял.

В день окончания войны, когда праздник был в разгаре, он предложил поджарить двух кролей по-сталински. Всуе имя вождя не упоминали и все подумав, что он знает какой-то кремлевский рецепт, согласно кивнули. Резать и свежевать двух несчастных животных пришлось мне, а когда их подали на стол — они были похожи на высушенные мумии. Такими же они были и на вкус. Кто-то скромно поинтересовался, где ему удалось раздобыть такой удивительный кулинарный рецепт, и Федор Кузьмич невозмутимо ответил, что точно такое блюдо ему до войны готовили на заказ в ресторане в Сталино (так тогда назывался нынешний Донецк). Все облегченно вздохнули и весело расхохотались.