Поздний экспресс

Правда непонятно – сразила она Вика или нет. А вот такие незапланированные жертвы, как Миша, ей совсем не нужны. Мишка милый и забавный, но ей нужен только Виктор – высокий, голубоглазый, в темно-синих брюках и белой рубашке с закатанными до локтя рукавами. Ее лучший друг. Или нет. Просто ее. Никому не отдаст! В том числе и этой убогой Криське. Надо же, платье надела с таким вырезом, что чуть ли не соски видны. А взгляд как у коровы! Как же можно так неприкрыто себя предлагать, ну хоть какое-то достоинство должно быть женское? И краситься совершенно не умеет, куда столько косметики – и на глаза, и на губы. Вид откровенно дешевый. А ну-ка, отвали от моего парня!

Танец, слава богу, закончился. Надя подошла к Виктору и протянула ему руку.

– Я честно выполнила свой долг по отношению к твоему другу. А теперь я хочу танцевать с тобой! Пошли, твоя любимая «Металлика». Слышишь?

– Ты узнаешь «Металлику» по первым аккордам? – Он удивлен, но послушно встает за ее рукой.

– Ты же сам мне ее на ноутбук записал, – усмехается Надя, увлекая его в сторону танцпола под ненавидящий взгляд Кристины, которую она прервала на середине фразы.

Сон продолжается. Они не раз танцевали, но сейчас все иначе. Это не демонстрация кому-то, не напоказ. Только для них. С ума можно сойти, какая она в его руках. Послушная, гибкая, податливая. Прижимается плотно, совсем интимно. Она вторгается в его личное пространство, снова проникает внутрь, туда, на самое дно души, где затоптаны, похоронены все его мечты и надежды. И все это воскресает, поднимается оттуда, под теплом ее дыхания на его шее, под ее тонкими пальцами в его волосах на затылке. Они молчат, лишь голос Джеймса Хэтфилда да их дыхание. От ее – мурашки по его коже, от его – шевелятся волосы на ее виске.

Всё ожило, всё живое внутри снова принадлежит ей. Он снова живой, ему снова – больно.

* * *

Надя отказалась садиться с ними за стол. Сказала: «Не хочу вам мешать, у вас своя компания». Устроилась одна за небольшим столиком по соседству. Как ей это удалось в переполненном ресторане, он не знал. Но, видимо, отказать ей не мог никто, включая метрдотеля.

И всё равно она словно присутствовала с ними за столом. Он сам не мог ни на чем сосредоточиться и постоянно смотрел в ее сторону. И всегда ловил ее ответный взгляд. И она так улыбалась ему, что он начинал верить… Ну не может это ему казаться!

Да и парни не обделяли ее вниманием. Все по очереди подошли пригласить ее на танец, и всем она отказала с мягкой извиняющейся улыбкой. А он никак не мог выбросить из головы их танец. В мыслях полнейший сумбур. Безумно хотелось поверить в то, во что он уже давно перестал верить. И во что поверить было невероятно страшно. Точнее, страшно было поверить и обмануться. А тут еще Кристина! Да пропади она пропадом!

Но та словно приклеилась. Он еле-еле отвертелся от танца, но это ее не обескуражило. Кристина сидела рядом, прижимаясь бедром, постоянно предлагая выпить. Неплохая девчонка Кристя, неглупая. Но сегодня словно с цепи сорвалась. Он прекрасно понимал, к чему всё идет. И уже думал о том, как бы аккуратно, не обидев Кристину, отказать ей. Хотя, судя по всему, Звонарева порядком набралась, и с адекватностью у нее уже сейчас проблемы. А что будет к концу вечера? Он снова бросил взгляд на столик Нади. И снова ее улыбка, нежная, понимающая. А потом она легонько кивает на сидящую рядом с ним Кристину и корчит забавную гримасу. Наде смешно? Вику вот ни фига не смешно. Не было ни гроша, да вдруг алтын.

Надю Кристина уже бесила не по-детски. Вот же халда! И чего она прилипла к Вику? Очень хотелось подойти и тупо оттаскать за космы эту наглую девицу в обтягивающем черном платье. С чего она взяла, что всем без исключения идет «маленькое черное платье», как утверждала Коко Шанель? Но, во-первых, модельерша просто рекламировала свое изделие, а, во-вторых, черный траурный цвет убивает наповал любую красавицу – проверено временем. Эй, подруга, смотри, сейчас грудь выпадет от усердия. С такими габаритами платье надо было на пару размеров больше брать. А штукатурка, хоть килограмм ее нанеси, красоты тебе не прибавит. Красная помада размазалась, вон весь бокал у нее в руке в следах помады. А Криська даже не замечает. Хохочет, запрокидывая голову назад, уже пьяная – видно сразу.

Надя выдохнула сквозь зубы. Это особый день для Вика, и она не собирается его портить. Он, в конце концов, старосты группы, без него для ребят праздник – не праздник. У них своя компания, и ей не хотелось быть лишней, казалось неправильным мешать. Она просто посидит, посмотрит на него, такого офигенно красивого в прямых классических брюках и белой рубашке. Что-то он рассказывает, на запястье небрежно – крупные серебристые часы. Улыбается кому-то из друзей. Какая же у него улыбка… Как она была слепа…